Империя. На последнем краю - стр. 35
Ники покачал головой.
– Да, он удивил меня. Возможно, это то чудо, о котором мы молили Бога. Какая ирония…
Понимая, что разговор окончательно переходит в так любимую Николаем стадию самобичевания и посыпания головы пеплом, великая княгиня поспешила закруглить тему и перейти к тому вопросу, ради которого она прибыла сюда.
– Ники, я понимаю твое горе, но дела Империи…
Экс-император резко обернулся и бросил с гневом:
– Понимаешь?! Что ты понимаешь?!! Ты знаешь, каково это?!! Год за годом!!! В твоем голосе нет даже нотки сочувствия!!!
И тут Ольгу прорвало. Она вскочила и, сорвав маску, закричала, идя к Николаю:
– Я искренне тебе и вам сочувствую! Как мать, как сестра и как женщина! Но раз уж мы заговорили о сочувствии, то где было твое сочувствие, когда вы с мамá фактически заставили меня выйти замуж на принца Петра Ольденбургского?! И заставляли жить с человеком, который всячески издевался надо мной и даже ни разу не посмотрел на меня, как на женщину?! Вы же знали, знали, что он гомосексуалист! И ты, именно ты, по своей прихоти, не давал мне дозволения на развод!!! Я пятнадцать лет прожила в этом ужасе, а ты мне говоришь о сочувствии?!! Праведника решил из себя сделать?! Ты мне теперь не государь, и я говорю в тебе лицо то, что мечтала сказать, просто бросить тебе в лицо, все эти годы! Но я молчала и терпела, потому что ты говорил мне: «Это нужно для интересов Империи». И вот теперь твой государь Михаил говорит тебе об интересах Империи, а ты ведешь себя как курсистка! Михаил, которому вы с мамá столько раз ломали жизнь, разбивая его любовь. Что вы знали о нем и его любви?! «Интересы Империи», будь они трижды прокляты!!!
Упав в ближайшее кресло, она закрыла ладонями лицо. Ее бил озноб.
Потрясенный Николай долго стоял недвижимо, глядя на сестру широко открытыми от ужаса глазами. Затем отвернулся к окну и невидяще смотрел куда-то вдаль.
Ольга глухо проговорила:
– У вашего слабовольного, как вы его называли, Михаила хотя бы хватило мужества жениться вам назло. Мишкин – молодец. А я терпела, терпела, терпела… Пятнадцать лет, лучших лет… Во имя чего? Михаил хотя бы создал великую Империю, а вы… Пропадите вы все пропадом…
Наконец, он сказал всего одно слово:
– Прости.
Могущественная и всегда такая властная местоблюстительница Ромеи вдруг всхлипнула, и по щекам ее текли слезы.
Брат беспомощно оглянулся по сторонам и, заметив графин с водой, поспешил налить и протянуть стакан сестре.
– Прости меня. Я не должен был… Прости.
Дрожащими руками Ольга приняла стакан и сделала несколько глотков. Затем, глубоко вздохнув, спросила: