Империя. На последнем краю - стр. 34
– А что, разве это неправда?
Прозвучало с горечью и вызовом. Хотя в том-то и дело, что это была правда. В том числе правда была и в том, что, давая согласие на эти браки, Аликс всерьез рассчитывала использовать влияние дочерей, как будущих королев, на политику на Балканах, в Ромее и в самой России. Николай не представлял себе, как это поможет вернуть трон Алексею или Николаю-младшему, но благоверная Аликс со своим знаменитым упрямством в это верила. И делала все для этого.
– Но ты же зачем-то женился на Алисе, хотя знал о гемофилии!
Прозвучало жестоко, да так, что Николай даже дернулся. Ольга, проклиная себя за несдержанность, постаралась сгладить свою ошибку:
– Прости. Я не хотела сделать тебе больно.
Повисло молчание. Наконец, бывший самодержец с горечью кивнул.
– Ничего.
Он встал и, подойдя к окну, некоторое время смотрел на воды Босфора. После чего проговорил, не оборачиваясь:
– Господь посылает нам испытания. Пути Его неисповедимы. Конечно, если бы заранее знал, какой трагедией все это закончится, то я бы не женился на Аликс, невзирая ни на какие чувства. У нас славная семья и прекрасные дети. Я люблю свою жену, несмотря ни на что.
Прозвучало довольно путанно, а затем вновь повисло молчание.
– Я часто задаю себе вопрос – следовало ли мне отречься от престола раньше? Тогда, когда стало понятно, какой ужас обрушился на нашу семью, а с ней и на всю Россию? Имел ли я право тянуть время, утаивая от своих подданных истинное положение дел? Но я наделся на исцеление. Мы все каждый день молили Бога о чуде. Болезнь Алексея помутила наш рассудок, и мы метались из крайности в крайность, к докторам, к шарлатанам, история эта с Распутиным…
Ольга едва сдержала себя от резкой отповеди по поводу того, что во многом именно Гришка Распутин значительно ускорил катастрофу в России и предопределил то, что от царя отвернулись все, включая собственную родню из императорской фамилии. Но скажи она сейчас это, то дальнейший разговор просто не состоится. Во всяком случае, в требуемом ей (и Империи) ключе. Поэтому она оставила свое мнение при себе.
Николай меж тем продолжал, все так же глядя на колышущуюся за окном водную гладь Проливов.
– Сама мысль об отречении Помазанника Божьего кощунственна. Но в минуты малодушия, каюсь, такая мысль посещала меня. Но в пользу кого бы я отрекся? В пользу больного сына? В пользу легкомысленного брата, на которого любой встречный-поперечный имел влияние? Такая бы чехарда началась…
– Однако же Михаил справился. – Ольга не удержалась от реплики. – И вид из окна тому свидетельством!