Размер шрифта
-
+

Империя Машин: Старый Свет - стр. 2

Мгновение спустя раздался тоненький писк. Человек в страхе приоткрыл ладонь. Сквозь пальцы из лучика улетучился дым, а бесплотное тельце растворилось в мокрое пятно, растекающееся по мертвецки бледной коже.

Но вот, парой метров дальше, искрился еще один!

Человек задумался, но пробравшийся за ворот ледяной ветер, толкнул вперед, как бы намекая: «действуй». Вот он подкрадывается к ничего не подозревающему светлячку, и хватает, получая желанное тепло. Свет гиб, попадая в его объятья, но силуэт человека впитывал в себя жар, словно топка, принимающая бревна. На считаные секунды по жилам пробегала истома, мягкое блаженство, окунающее в сказочные грезы. Он будто выпадал в иное измерение звездных сфер, чтобы затем, быть вырванным холодным зовом могилы. Каждое пойманное существо продлевало его еле теплящуюся жизнь, однако, он ни на шаг не был ближе к цели… Какой? Холод подгонял, обрывая раздумья. Человек ощущал, как коченеет тело. Как оно теряет пластичность. Цементируется, становясь все больше похожим на статую. Жгучий лед подбирался к горлу, стремясь погасить тлеющее подобие жизни. Если он сохранит темп, то вскоре исчезнет. На плечо садится светящийся шарик, кажется ему любопытно… Удар ладонью размазывает его нутро по поверхности. Пыльца впитывается в кожу. Человеку дается отсрочка. Он согрет.

Осмотревшись, он решает работать на опережение. Его движения ускоряются, походка обретает уверенность, а руки – хватку. Шаг за шагом он ловит бесплотных светлячков, лишая их жизни. Он охотится, скрываясь в темноте. Выжидает добычу. А когда ему удается незаметно подкрасться к свету – наносит роковой удар. Смертельный голод отступает. Но пора утолить жажду про запас. Человек ищет скопления блуждающих огоньков, отлавливает тех, кто не успел выскользнуть меж пальцев, и поедает.

Под конец он вовсе позабыл, в каком направлении шел, лишь жадно впитывал в руки свет, ощущая нарастающую мощь. Он впал в азарт. «А ну – стой», «Иди к папочке», «Скорее!», «Хватай!», «Получай!», «Да, да, да!». Казалось, он наслаждался, разрывая хрупкие эфирные тельца и выдавливая из них дух. Своей смертью они приносили связность, осмысленность его бесконечной гонке, ведь каждый узловой маршрут – светлячок – выступал точкой стяжения энергии. Человек не знал, ни того, кто отвел ему эту роль, ни что такое – этот сумеречный мир, ни он кто он сам. Не понимал чувств, не ощущал тела. Он находился в страшном неведении всего, что огибало его существование. Думается, если бы ему и было предоставлено довольство, оно не исправило его бедственного положения. И это прекрасно иллюстрировало его переживание. Как только он прерывал пиршество, силы развеивались, как дым по ветру. «Дым! Точно! Надо следовать за дымом». Стены углублялись, стирая границы неизмеримого пространства. А он – что он? Маленький червь, приуроченный к ничтожному уголку необъятной вселенной темноты. Все что он знал, вернее, ощущал – недалекую близость смерти, ежесекундно напоминающую о себе проникающим в легкие холодом. Какое незавидное время! Приземистая тщета, равняющаяся с землей. Со всех сторон его ограничивало несравнимое пространство величин, где он – песчинка на краю океана, мимолетный отпечаток, канувший в вечности. Каждый вздох ледяного воздуха свидетельствовал о зыбкости его существования. Но светила манили ангельским, Поднебесным жаром, и он проглатывал светлячков один за другим, упиваясь точно сорванными растениями. И вот – виднеется завершение. Последнее светило. Оно – и неизбежность конца, и остаточное лето жизни. Он ощущает последствия своих поступков, ибо наполовину слеп: тьма совсем рядом, она дышит ему на затылок, и некому разгонять ее. Поэтому, в человеке не таяла надежда на нечто за этим сумеречным миром.

Страница 2