Империя. Фаворитка - стр. 24
– Я не знаю зачем ты нужна моему отцу, но сейчас я спущусь к своим рыцарям и похвастаюсь новой любовницей, – не сводя со смелой девушки своего цепкого взгляда, спокойно говорил принц. – И тебе лучше не отрицать этого. Ты больше не пленница короля, а фаворитка принца.
– Но это ложь! Ложь позорящая моё честное имя! – возмутилась гордая баронета, чуть ли не топая ногой.
– Ложь, спасающая твою жизнь, – сухо, как будто констатировал уже свершившийся факт, сказал её неожиданный защитник. – Пока ты моя фаворитка, тебя никто не тронет, – и уходя из комнаты, так же бесстрастно бросил. – Ты под моей защитой.
– Но всё ещё в плену, – прошептала Изабелла, провожая сына узурпатора недоверчивым взглядом.
ЧАСТЬ 3. Судьба женщины в глазах мужчин…
Акета величественный городом королей с тысячелетней историей. Её стены были возведены ещё вождём Хараз в эпоху древних легенд. Но то, что открылась взору потомку тех мифических вождей ещё на подступах к столице, походило больше на убожество, чем на центр Акелонии. Изабеллу встретили трущобы, утопающие в грязи. Маленькие ветхие домишки были так близко друг от друга, что яблоку не где было упасть. Вместо привычных в Кормак-холле огородников перед домами селян, у горожан располагались загоны для скота. В основном в этих загонах валялись жирные боровы, довольно похрюкивая. Вот кому в трущобах жилось, пусть и недолго, но вольготно. Стаи кур разбегались под копытами лошадей, громко кудахча. Люди, кстати, ещё издалека заприметив штандарты короля, тоже разбегались в стороны. На лицах, которые баронете всё же удалось разглядеть, не было того восхищения, каким обычно одаривают простолюдины своих господ. В Кормак-холле, по крайней мере, так было всегда. Если барон возвращался после долгого отсутствия, селяне гурьбой высыпали из своих домов встречать своего господина. Улыбались ему, махали руками, приветствуя, и кричали: «С возвращением, господин!».
Здесь радости нет. Одна безнадёга. И грязь. Грязь… грязь… снова грязь. И так до главных ворот Акеты, разделяющих город от пригорода.
А ещё вонь! Такая густая вонь, что Изабелле казалось, будто она её не вдыхает, а ест. От чего комок тошноты прям подпирал к её горлу, рвясь наружу. Стараясь вдыхать через раз, она уже у самых ворот почувствовала лёгкое головокружение. Пленнице принца не хватало воздуха. Чистого, свежего воздуха. Не этой спертой гниющей вони.
Чуть качнувшись на крупе лошади, девушка уткнулась лицом в оплечье. Запах железа был куда приятнее, чем амбре от трущоб.
– Знаю, с непривычки здесь можно задохнуться, – сказал принц и пришпорил коня, чтобы тот побыстрее шёл по подвесному деревянному мосту, через ров, наполненный не водой, а какой-то мутноватой зловонной жижей.