Император и трубочист. Том 2. Дворянин - стр. 35
И, кстати, только этой веткой дело не ограничилось. Благодаря ли «кракозябле» или той толпе управляющих и купцов, приехавших с Николаем Никитичем… ну и, естественно, явно выраженному августейшему одобрению – на работы удалось нанять довольно значительно число артелей. Так что кроме ветки до Кушвы удалось пройти ещё по паре вёрст, как от Кушвы в сторону Верхней Туры, так и в направлении деревни Павлуши, расположенной в пятнадцати верстах от Нижнего Тагила в сторону Екатеринбурга. Это означало, что продлению дороги до Екатеринбурга – быть.
– Значит азбука полностью готова?
– Ну-у-у… почти, – задумчиво произнёс Шиллинг.
– А что так?
– Понимаешь, я тут подумал, что электрический телеграф – изобретение всемирного масштаба! И значит, его будут использовать все народы мира. Так что мою азбуку стоит немного подработать, поменяв символы, дабы буквы, не используемые в русском языке, но распространённые в немецком, английском или французском получили бы чуть более простую кодировку. Ну с меньшим числом знаков.
– А почему ты считаешь, что наше изобретение – всемирного масштаба?
Шиллинг удивлённо воззрился на меня:
– Даниил, ты меня проверяешь, что ли? Как очень быстрая и очень дешёвая связь может не быть изобретением всемирного масштаба?
– Дешёвая?
– Ну да. Ты знаешь, сколько стоит построить одну башню оптического телеграфа братьев Chappe? А ведь их нужно ставить на расстоянии около десяти вёрст друг от друга. А кое-где и чаще. Здесь же мы только на той аппаратуре, что сделали, как ты это говоришь – на коленке, можем по проволоке передать сообщение от Нижнего Тагила до Кушвы. А если собрать более сильные вольтовы столбы и более мощную аппаратуру – так и далее. Я не буду удивлён, если с другим аппаратом мы сможем отправлять сообщения напрямую в Пермь… конечно, после того, как проложим до туда провод, – чуть сбавил голос Павел Львович. – И эта линия связи совершенно точно обойдётся в десятки, а то и в сотни раз дешевле, чем если бы мы строили оптическую систему Chappe… – Шиллинг аж задохнулся от восторга и закончил пафосным тоном: – Я вообще считаю, что это изобретение – самое великое, что вы создали в этой жизни, Даниил!
– У-у-у-у… – Данька вскинул руки, – вот только меня к этом приплетать не надо. Это вы, Павел, сделали это изобретение.
– Но как же… – вскинулся молодой учёный. В конце концов, ему всего через месяц – шестнадцатого апреля должно было исполнится тридцать шесть лет. Впрочем, по нынешним временам это вполне себе солидный возраст. Как бы даже и не пожилой… Данька смутно припоминал, что средняя продолжительность жизни в XIX веке составляла где-то около тридцати лет. Конечно, на эту цифру оказывала сильное влияние чудовищная младенческая и детская смертность – о чём тут говорить, если даже в семье императора одна из дочерей умерла в двухлетнем возрасте… но и взрослые жили по большей части не так чтобы долго.