Иммигрантский Дневник - стр. 17
По дороге назад к вокзалу под буквой S с тою же лихостью и опять по-английски я спросил таксиста: не может ли он мне «подкинуть пятьдесят марок». Ура! Получилось! Из бардачка тот достал кошелек и вынул купюру, правда, не пятьдесят, а только пять марок.
Деревья чернели по окраинам дороги, фары автомобиля подчеркивали их темноту. Меня грела радость от того, что просьба сработала и принесла результат. Конечно, попрошайничая в военной форме, я позорил Советскую Армию отвратительнейшим образом. Так ведь ее позорили еще полмиллиона человек, ежедневно и ежечасно досаждая мирному населению марш-бросками, танковыми учениями, охотой на оленей и пожиранием яблок. Уж извините, назад в армию я не собирался и себя с ней никак больше не ассоциировал. Навстречу неслись редкие мигающие светофоры и вывески Германии, освещенные неоновыми лампами. Ждал Марсель.
Разглядывая на табло время отправления электричек, прояснилось, что последний поезд на Берлин – Шонефельд скоро отправится. К слову, если кто не знает: Шонефельд – аэропорт восточного Берлина. Оттуда мне предстояло в Эрфурт. На часах было за полночь, и в Шонефельде, судя по времени, придется провести остаток ночи.
Иногда слышался отдаленный гул – это взлетал самолет. Может, на родину, и какой-нибудь пассажир разглядит меня во мгле и на прощанье махнет рукой. Ну что же, передавай привет Златоглавой. В темноте аэропорт отдаленно напоминал Курский вокзал: стекло и бетон с вкраплениями кафеля, антенны связи, пешеходные переходы. Только везде, куда ни кинь взгляд, надпись «Берлин» да изображение вставшего на задние лапы медведя. Около входа сиротливо пристроились уже знакомые мне желтые такси – «мерседесы», ожидающие клиентуру.
Говорят, волка ноги кормят. А я вам скажу, что зайца – антипода волка – кормят, кроме ног, еще уши и большие глаза, дающие ему возможность слышать в ультрафиолетовом диапазоне и видеть в угловом размахе почти на триста шестьдесят градусов. Волку бояться нечего, кроме двустволки охотника. Зайцу же сложнее, особенно весной. Снег сошел с полей, земля оголилась, а он все еще белый на голой коричнево-мокрой земле. Кроме чутья и быстроты, полагаться не на что. Подобно ему, в солдатской шинели я наматывал круги по блестящему терминалу аэропорта, делая вид, что все окружающее неинтересно. Так заяц ищет первые всходы, чтобы свежей травой побаловать свой изголодавшийся желудок. А у меня за наигранной флегматичной усталостью скрывался интерес к людям вокруг: работнику туалета в халате под табличкой WC и двум совсем молоденьким парням.