Иметь и не иметь - стр. 7
Старый марлин шел к норд-осту, как оно и принято у всякой большой рыбы, а уж петли какие закладывал, доложу я вам… Взялся скакать да рваться длинными дугами, плеща во все стороны под стать глиссеру на хорошей волне. Мы не отставали. Негра с руля я согнал и без устали орал на Джонсона, мол, держи тормоз послабже, а удочку покрепче. И вдруг удилище резко дернулось, и леса тут же ослабла. Это понятно далеко не каждому, потому что со стороны она выглядит натянутой из-за трения об воду. Но я-то видел.
– Вот теперь сорвался, – сообщил я Джонсону.
Марлин так и продолжал скакать, пока не скрылся из глаз. Да-а, отличная рыбина, ничего не скажешь.
– Да ну, я же чувствую, он до сих пор тянет, – возразил Джонсон.
– Просто мертвый вес.
– Даже катушку прокрутить не удается. А может, он сдох?
– Вы вон туда взгляните, – посоветовал я. – Скачет как заведенный.
И действительно, марлин в полумиле от нас по-прежнему брызгался водой.
Я попробовал стронуть катушку. Затянута наглухо. С таким тормозом лесу не отпустишь, не мудрено, что она лопнула.
– Я вам говорил не налегать на тормоз?
– Но он же лесу сматывал!
– И что?
– Я и затянул.
– Слушайте, когда рыба вот так бьется, она обязательно порвет лесу, если ее не вытравливать. Нет на свете лесы, которая бы это выдержала. Рыба требует? Дай. Не зажимай тормоз. Рыбак-промысловик, и тот не удержал бы ее – даже на гарпунном лине. От нас всего-то надо гоняться за рыбиной, чтобы она не выбрала всю длину. И всякий раз, когда она набесится, поднырнет, ты эту лесу сматываешь обратно.
– Значит, если бы она не лопнула, я бы его поймал?
– У вас имелись все шансы.
– Но он бы недолго бесился?
– Такая рыба умеет много чего. Гонка – только начало схватки.
– Ну, другую еще словим.
– Сперва лесу надо бы смотать, – говорю я ему.
Мы умудрились подцепить рыбину и потерять ее, не разбудив Эдди. Теперь старина Эдди вновь пожаловал на корму.
– Чего тут у вас? – спрашивает.
Неплохой был моряк, пока не спился; сейчас от него толку мало. Вот стоит он передо мной, долговязый, как жердь, щеки впавшие, челюсть безвольно отвисла, в уголках глаз какая-то белесая дрянь, волосы – и те выцвели под солнцем. Понятное дело, чего он проснулся: трубы горят.
– Ладно, возьми себе пива, – говорю ему.
Он взял бутылку из ящика и сразу ее осушил.
– Что ж, пойду-ка, пожалуй, сон досматривать. А за пиво очень вам обязан.
Ох уж этот Эдди. Плевать он хотел на рыбу.
Словом, ближе к полудню мы подцепили еще одного марлина, но он тоже соскочил.
– А с ним-то что я не так сделал? – спрашивает Джонсон.
– Ничего, – отвечаю я. – Он его сам взял да выдернул.