Иллюстратор (сборник) - стр. 19

Когда Петя Воскресенский стал взрослеть, прилипла к нему кличка Питон. Друзья и прочие знакомые люди прозвали его так, наверное, не за злобные проделки, не за извилистую хитрость, присущую страшному сказочному змею, а просто по некоторому созвучию с именем. Есть такие уменьшительные мужские имена, которые кажутся уместными только дома, среди родных. А у нынешних резких молодых друзей они, как теперь говорят, не катят. Да и у прежних были непопулярны. Митя, Вася, Леша. А Петя и вовсе несерьезно. С другой стороны, полное имя Петр – излишне торжественно, официально и торчит медным имперским столбом. Словом, со временем из Пети получился Петой, а потом в силу фонетических особенностей русского языка – Питон.

А в сорок пятом были рельсы. Ползет двенадцатый трамвай, рельсы, будто полотно из рулетки, вытягиваются из-под третьего вагона, из-под еще не Питона, но мальчика Пети, прилипшего к стеклу последней площадки, уползают, уползают вдаль. Между рельсов – булыжники. Почему не задевают их колеса, почему не прыгает, не трясется вагон, только вздрагивает там, где одна рельсовая железка сменяет другую? Непонятно. Вдруг наконец-то сильно затрясло и зашатало. Снизу – страшный вой и скрип металла, рельсы изгибаются, переплетаются, скрещиваются с другими. Поворот. И опять их прямые, сверкающие струи текут из-под вагона, тянутся, тянутся, постепенно слипаясь вдали. Колеса ровно постукивают на стыках.

Конец ознакомительного фрагмента.