Илиада. Сокращённая версия - стр. 12

Это притом, что на протяжении всей поэмы герои относятся к Ксанфу с почтительным, трепетным уважением. Это была священная река. В этой же песне говорится, что трояне при жертвоприношениях бросали в Ксанф «волов без счёта» и «коней звуконогих». И эту могучую священную реку Вересаев вдруг называет «речкой». Да и само словосочетание «глубокопучинная речка» коробит слух. Уж если «глубокопучинная», так река, а если речка, так о пучинах говорить не стоит.

Также в переводе Вересаева попадаются и просто смысловые ошибки. Например, такая:

(Одиссея, 2:104)

Что ж оказалось? В течение дня она ткань свою пряла,

Надо понимать, что прядут пряжу, делая нити, а ткани не прядут, их ткут! Это такая же смысловая ошибка, как если бы сказать, что стрелы для луков выдалбливают, а не вытачивают. Да и то, скорее можно «выдолбить» стрелу, чем спрясть ткань.

Или вот ещё:

(«Одиссея», 15:81)

Спутником сам тебе буду; лишь дай мне запрячь колесницу.

«Запрячь колесницу» – очень неудачное выражение. Запрягают коней, а не сани. Здесь опять Жуковский оказался более грамотен. К сожалению, подобные ошибки у Вересаева не так уж и редки.

И в то же время, в переводе Вересаева встречаются порой строки точнее и даже поэтичнее, чем у Гнедича или Жуковского. Возьмём для примера стихи из 19-й песни «Одиссеи»:

Жуковский:

…Так неправду за чистую правду

Он выдавал им. И слезы из глаз их лилися; так тает

[205] Снег на вершинах высоких, заоблачных гор, теплоносным

Вересаев:

Много в рассказе он лжи громоздил, походившей на правду.

Слушала та, и лились ее слезы, и таяли щеки,

205 Так же, как снег на скалистых вершинах возвышенных тает,

У Жуковского получилось, что Одиссей всё наврал. А с тающим снегом сравниваются текущие слёзы. Но Гомер не говорит о том, что Одиссей всё врёт, он говорит, что в его рассказе много лжи, похожей на правду, то есть Одиссей, смешивал правду с ложью. И тающий снег у Гомера сравнивается не со слезами, а именно с мрачнеющим лицом Пенелопы. Поэтому выражение Вересаева «таяли щёки», то есть, мрачнели, как снег на вершинах, здесь переведено более правильно по смыслу и более поэтично по восприятию. Не менее поэтично звучат слова: «Много в рассказе он лжи громоздил, походившей на правду». В целом данные строки Вересаева гораздо более удачны, чем у Жуковского. И подобных мест в переводах Вересаева «Илиады» и «Одиссеи» встречается довольно много.

Поэтому как бы не относились критики к переводам Вересаева, как бы не нападали на него из-за компиляций, всё же, его переводы можно признать самыми удачными переводами Гомера на русский язык в ХХ веке, не смотря на определённые огрехи, о которых говорилось выше.