Икар - стр. 39
Наконец один из них заметил:
– У меня задница намокла.
– Значит, вода продолжает прибывать. Будет лучше залезть в самолет.
Так они и поступили, однако вскоре стало ясно, что глаз сомкнуть все равно не удастся: в любой момент течение могло унести их вниз по реке.
Ни одной звезды.
Никакого намека на луну.
Одни лишь низкие тучи.
Спустя час Джон МакКрэкен спросил, словно именно это сейчас особенно его занимало:
– А что вы будете делать, если однажды надумаете жениться? Полагаете, что какая-то женщина согласится терпеть ваш образ жизни?
– Полагаю, что нет, – донеслось из темноты. – Но я не думаю, что когда-нибудь женюсь.
– Почему?
– Потому что я уже несколько лет влюблен в женщину, о которой мне ничего не известно.
– Что вы хотите этим сказать?
– То, что сказал: что мне ничего не известно. – Король Неба сделал долгую паузу и добавил изменившимся голосом: – Неизвестно, как ее звали, где она жила, какой была национальности, красавица или уродина, блондинка или шатенка.
– Вы что, меня разыгрываете? – возмутился шотландец.
– Вовсе нет! – возразил невидимый собеседник. – Эта женщина снится мне каждую ночь, я желаю ее каждую секунду и отдал бы полжизни, чтобы провести с ней хотя бы час, но даже не знаю, как она выглядит.
– Да объясните же, пожалуйста!
Воцарилось долгое молчание: очевидно, Джимми Эйнджел обдумывал, стоит ли рассказывать свою историю или нет, но потом, похоже, все-таки решился.
– Да чего уж там! – воскликнул он. – В конце концов сегодня тоже необычная ночь… – Он собрался с духом и наконец начал: – Это случилось четыре года назад. Немцы вовсю начали наступать, и высшее командование предпочло потерять самолеты, но спасти пилотов, поэтому нас посадили в санитарные машины, которые ехали в тыл. – Он тихо засмеялся. – Они были набиты ранеными и медсестрами, так что одной пришлось сесть мне на колени. Темень была непроглядная, и я не видел ее лица, даже голоса не слышал. Знаю только, что у нее было красивое тело… – Он вновь замолчал. Король Неба ушел в воспоминания, но потом все же продолжил: – Дорога была проселочная, вся в рытвинах… Падали снаряды, внутри машины царил страх, духота и разило смертью. И тут, спустя какое-то время, я почувствовал, что из-за того, что нас все время подбрасывает, от соприкосновения с упругими, идеально округлыми ягодицами, я начал возбуждаться. И понял, что она тоже возбудилась. Я робко погладил ее грудь, завернул подол и проник в нее. Это было что-то невероятное! Я почувствовал, что она испытывает все большее наслаждение и постанывает, ее приглушенные стоны сливались с жалобами раненых и криками ужаса. И с каждым накатом она изливала на меня теплую жидкость, которая текла по моим бедрам. Машину все подбрасывало и подбрасывало, однако я сдерживал себя, потому что от сознания, что я дарю ей такое блаженство, мне было так хорошо, что я забывал о самом себе.