Икар - стр. 2
И пошел себе дальше.
Пошел без суеты и спешки, усталой походкой человека, который уже бог весть сколько прошагал; и его упорство в конце концов было вознаграждено: спустя полчаса зеленая стена вдруг раздвинулась, словно пышный занавес гигантского театра, и взору путника открылась великолепная картина, какую в жизни не видывал никто из белых людей.
Разинув рот он опустился на толстую ветку, несколько раз провел рукой по блестящей лысине, недоверчиво поморгал и что-то невнятно пробормотал, а потом чуть ли не час просидел как зачарованный: все никак не мог поверить, что это не наваждение.
А зрелище, представшее его взору, на самом деле превосходило самый что ни на есть невероятный сон.
– Так это правда! – наконец проговорил он себе под нос. – Так и есть. Мать всех рек течет с неба.
Немного погодя он поднялся и пошел обратно.
На этот раз он действительно заспешил, поскольку тени сельвы стали сгущаться, торопя приход ночи.
Под конец человек уже двигался с трудом: падая и поднимаясь, отдуваясь и чертыхаясь, он уже почти в темноте добрался до берега речушки и рухнул рядом с утлой пирогой из древесины чонты[6]. Его товарищ – совершенно изможденного вида, лежавший на носу лодки, – еле слышно, словно на последнем издыхании, спросил:
– Что с тобой? Ты как самого черта увидел.
Лысый, видно, запыхался, и ему потребовалось какое-то время, чтобы отдышаться. Наконец он хрипло проговорил:
– Самого черта – нет, а вот Мать всех рек, да, видел.
Изнуренный спутник долго смотрел на лысого и, по-видимому, понял, что тот говорит серьезно.
– Так, значит, эта легенда тоже правда…
Его товарищ чуть заметно кивнул:
– Она берет начало прямо на небе, и, скажу по правде, я в жизни такой красоты не видел. – Потом он закрыл глаза и погрузился в глубокий сон.
Джон МакКрэкен даже не пошевелился.
Он слишком обессилел, чтобы попытаться выбраться из лодки, поэтому только смотрел на неподвижное тело друга, зная, что, когда тот сморен усталостью, как сейчас, его и пушками не разбудишь.
Они уже много лет были вместе.
Слишком много!
Десять? Двенадцать? Пятнадцать?…
Он уже давно и счет потерял, хотя в действительности просто-напросто утратил представление о времени.
И даже приблизительно не мог бы сказать, какой сегодня день, месяц или год.
Единственное, что он помнил точно, – это то, что осенью 1902 года они с Элом Вильямсом прибыли в душный и болотистый порт Гуаякиль[7], намереваясь найти несметные сокровища Руминьяуи[8], которые, если верить старым хроникам, все еще лежали в огромной пещере где-то в районе Льянганатес, в глубине эквадорской Амазонии