Иисус. Картины жизни - стр. 11
Как возник такой «законнический израилетизм», в чем его смысл в свете Ветхого Завета? Не разобравшись в этом, мы не поймем и значения того, что сделал для нас Иисус. Он зародился в эпоху восстановления храма после Вавилонского плена, когда с последним пророком, Малахией, умолкли предсказания, и Книга пророков на этом закончилась. То была эпоха стремительного упадка, – читаем мы у этого пророка, – и Бог Открывающийся явно удалился от Своего народа, распрощавшись с ним до лучших времен (см. Книгу пророка Малахии). Подобное случалось с Израилем и прежде, но продолжалось, как правило, недолго и всякий раз воспринималось народом как «дни лукавы» (Еф 5:16). В те «дни» Бог Живой Израилю не открывался, и то, что «Бог не отвечал», воспринимавшееся прежде как «кара Израиля», постепенно стало обыденным. «Знамений наших мы не видим, нет уже пророка, и нет с нами, кто знал бы, доколе это будет» (Пс 73:9). Так, наверное, звучало это в те времена[15].
Возникла необычная ситуация: им было дано Священное Писание, повествующее о былых отношениях Бога со Своим народом. В этом они черпали отраду и силу, но самой сути повествования они лишились. Люди постепенно свыклись с тем, чему на деле способствовали сами, – с утратой истинного понимания священного прошлого своих отцов, и от этого их религиозность пришла в такое состояние, когда о религии думают, но ее не имеют. Первая книга Маккавеев (9:27; 4:46; 14:41) пронизана тоской по прежним временам, отчетливо свидетельствующей о весьма ослабевшем понимании тех священных вещей. Народ не покидала надежда на появление «очередного пророка»[16]. Но для чего? Для того чтобы он дал им указания насчет того, как и с каким настроем следует отправлять культ! Так центр тяжести религии сместился в сторону культа Закона, удалившись от жизни, от внутреннего общения с Богом, а понятия о пророке упростились настолько, что если он придет, то, как казалось им, незамедлительно получит всеобщее «официальное» признание! Будто во все времена не происходило как раз наоборот!
В итоге духовная жизнь Израиля приобрела совсем иной характер, чуждый духовности, о которой повествует Священная история.
Детский нрав и самобытная сила, с незапамятных времен помогавшие народу вынести гнев и наказания Божьи, каяться, «искать Его лица», – они исчезли. Люди научились обходиться без великих дел Божьих и смирились с их отсутствием. Для них важнее всего стали собственные дела, закон и – по причине разрыва жизненной связи с Богом – чисто