Иисус. Картины жизни - стр. 13

В пророчестве этого слова нет, и у непредвзятого читателя, прочитавшего стих первый 61-й главы Книги пророка Исаии (особенно если он на время забудет о более позднем разделении этой книги на главы), скорее всего, создастся впечатление, что Исайя, предрекший в 60-й главе такие прекрасные, потрясающие своей мощью «невероятные» события, теперь, словно на одном дыхании, продолжает: поверьте мне, то не мои фантазии, не «поэтический экстаз» и т. п., это «Дух Господа Бога на Мне, ибо Господь помазал Меня благовествовать нищим». Что Он возвещает, исполнится позже, но возвещающий – Он.

Если само слово «Христос» в значении «надежда», которое оно приобрело, кроме как у Давида, нигде в пророчестве не встречается, то уж тем более ничего не говорится о деле или, лучше сказать, о личности, которая этим словом обозначается. Потому что идеалом надежды является то, в чем ее проповеди с историей и пророчеством соприкасаются. Потому что Священная история развивалась в направлении цели, которую Бог поставил перед Собой и открыл нам в пророчествах как Свое обетование, цели, к которой она неумолимо шла по собственным, внутренним законам, нисколько не ограничивая людей в их поступках, что не исключало заблуждений, возвратов к старому и отпадений от Бога. Был ясно предвещан царь, и именно предшествующая история давала право надеяться на него, безмерно превосходившего в Своем величии и красоте все, что до него познал Израиль. Поэтому в имени «Христос» – наивная надежда простого народа и питаемая, облагороженная Библией надежда глубоко мыслящего израильтянина и соприкасаются друг с другом. В признании Петра Иисусу: «Ты – Христос» (Мф 16:16) эти надежды явно сливаются воедино. Именно в Иисусе, по мнению апостола, исполнились как история, так и пророчество. «В Тебе наша Священная история достигла той цели, к которой она стремилась, или: Ты Тот, кого предвещало пророчество». А поскольку имя «Христос» удивительным образом выразило связь между Иисусом и Ветхим Заветом, то мы вправе и даже обязаны подробнее остановиться на самой истории в том смысле, который в это понятие вкладывал Ветхий Завет.

Слово то коренится в особом отношении Бога к народу Израиля. Средоточием веры и надежды израильтянина было не отдельно взятое Я, а народ как единое целое, призванный Им в бытие для некой высокой задачи. Он предстоял Израилю как его Бог, и народ неизменно познавал Его как Бога Живого и Святого, что призывало его к некоему священному порядку и устроению израильского общества, при котором общее отношение Бога к Своему народу передавалось бы каждому отдельному человеку. Бог действовал отчасти Сам, отчасти через Своих рабов, прежде всего через первосвященника и «его братьев», священников. Через него и его товарищей поддерживалось в правде и чистоте, а в случае необходимости и восстанавливалось положение каждого человека перед Богом. Поэтому первосвященник прежде всего представлял перед Богом историю