Их безумие - стр. 18

Но, бл*, он никогда не был хорошим и совестливым. Если бы заявила на него, убегать бы не стал. 

Но не заявила. Почему? Не важно теперь. 

Важно только то, что она с ним. Она - его. И отпускать он ее не собирается. Ни за что на свете. 

7. 7. Керри

Он приходит к ней практически  каждую ночь, развлекается так, как ему хочется, особо не интересуясь ее мнением и все-таки каждый раз доводя ее до финала. 

Они почти  не разговаривают, только иногда,  во время секса. Не обсуждают их отношения (даже представить смешно), но все-таки то, что это именно отношения, и что Уокер к ней как-то по-особому  относится, Керри знает.

Он по-прежнему при каждой встрече прожигает ее темным бешеным взглядом, и в глубине его зрачков она видит обещание следующей ночи. 

Он отваживает от нее всех, кто мог ее заинтересовать. 

Хоть Керри и было это смешно. 

Кто ее мог заинтересовать? 

И, самое главное, кого она может заинтересовать? 

Правда, одна ситуация немного меняет угол обзора на этот вопрос.

Керри на занятии особенно хорошо выполнила сальто, услышала поощрительный свист со скамейки. 

В перерыве к ней подошел Джек Райн, звезда местной футбольной команды. 

Предложил бутылку воды, похвалил ее технику, пошутил, не смешно и глупо, обшаривая ее говорящим взглядом.

Керри, поежившись, быстро свернула разговор. 

Одного маньяка с говорящим взглядом в ее жизни было достаточно. За глаза просто. 

Керри шла к выходу, в очередной раз  думая о том, почему она это все допустила? Почему не рассказала никому?

Тут ее грубо подхватили под локоть и втолкнули в уже знакомую темную нишу. 

Когда она через десять минут вышла оттуда, поправляя одежду подрагивающими руками, то непроизвольно усмехнулась, понимая, что нашла ответ на свой незаданный вопрос. 

Почему не рассказала?

А как о таком рассказывать? 

Как рассказать о том, что он творит, не сгорев при этом от стыда? 

Какими словами можно описать, как он сейчас , жадно и зло оглядывая ее лицо поблескивающими от гнева глазами, задал только один вопрос:

-  Райн, значит?

И затем зарычал, силой опуская ее на колени, и дергая молнию на своих джинсах.

И как рассказать, что потом он , подхватив ее под локти, целовал заплаканные щеки, проникая требовательным языком в рот, словно стремясь достать до тех же глубин, что и членом  до этого?

И как передать его взгляд, все такой же мрачный, угрожающий, как и его слова, с которыми  он отпускал ее:

-  Никакого, бл*ть, Райна!

Как это все рассказать и не признать себя полной бесхребетной дурой?

Дурой, у которой до сих пор трясутся от возбуждения коленки и мокнут трусики, едва она подумает о том, что сейчас произошло?