Игра в сумерках. Путешествие в Полночь. Война на восходе - стр. 129
– Хороший он.
– Хороший, – кивнул Маска, припоминая о чем-то давнем, – очень хороший. Пожалуй… лучше некоторых людей. Хоть я и людей, и зверье люблю одинаково.
Девушка задумчиво глядела на коня. Маска заметил: ее глаза-льдины потеплели и засветились изнутри давним, полузабытым светом.
Немного помолчав, Маска добавил тихо:
– Говорят, будто среди его предков значился сам Гайтан, волшебный конь Фэт-Фрумоса. Если таковой на свете существовал. Или существует… А его зовут Темногор.
– …Я знаю, как зовут тебя.
Маска обернулся. Отчего-то взгляд его показался грустным. Или только тень упала на ткань?
– Как же?
– Нежители говорили, что позовут Охотника. А прилетел ты.
Маска покачал головой.
– Зачем ты скрываешь лицо? – Шныряла нахмурилась, и взгляд ее стал колючим, как ночной мороз.
– Никто не должен знать, что я участвую в Макабре. Особенно Вангели. Он не должен видеть моего лица.
Девушка поджала губы, отступив на два шага. Кажется, она была готова удрать.
– Ты связан с мэром. Потому ездишь в город. Я слышала о тебе от Пятерки. Ты – предатель.
– Не для нежителей.
И, задумавшись, добавил:
– Не для тебя.
Шныряла распахнула рот, чтобы сказать нечто еще более острое, но осеклась и покраснела.
– Я делал это, чтобы защищать вас. Чтобы Вангели вас не поймал. И мне удалось. Мэр слишком опасен, чтобы за ним не следить…
– Как же ты смог втереться к нему в доверие?
Маска промолчал. Девушка еще больше насупилась, но румянец так и не схлынул с ее щек.
– Мое истинное имя… – сказал Маска. – Ты его не помнишь, Дакиэна… Дика…
И он вздохнул:
– По-прежнему.
Маска закрыл сумку, взлетел в седло, кивнул Шныряле и натянул поводья. Конь поднял передние копыта, с легкостью вскочил на ветряной поток, взмыл ввысь и помчался в сторону холмистых склонов Карпат, за которыми уже загоралось ясное зарево. Лучи солнца проливались на долины, луга, и даже самые глубокие ущелья озарял нежный утренний свет.
Ветер обдул холодное лицо Шнырялы, рваная тряпка на голове затрепетала. Она ухватилась за повязку обеими руками, но, глянув за землю, крикнула вслед:
– Эй, ты забыл!
Но было уже поздно. Маска исчез в утреннем зареве. Шныряла наклонилась, рассматривая блестящий зеленый камень.
Она подняла самоцвет. Камень был небольшим, темно-зеленым с более светлыми вкраплениями, похожими на зернышки. И всю его поверхность испещрили бесчисленные полоски. Они ветвились, перетекали одна в другую, пересекались и обрывались. Как сосуды в сердце, подумала Шныряла.
Этот камень ей напоминал что-то, но что – она не могла понять.
Она думала кинуть его в кучу хлама позади своего домишки, но все-таки положила самоцвет за пазуху. Задумчиво окинув взглядом рассветное небо, Шныряла, хромая, вошла в дом, и в этот момент она была так молчалива, что не походила на саму себя.