Игра престолов и философия - стр. 13

Заметим также, что Эддард иногда думает, что он лжет, хотя на самом деле не делает этого. Десница решает не говорить Роберту, лежащему на смертном одре, об истинном происхождении Джоффри. "Джоффри не твой сын", – хотел сказать Нед, но слова эти не шли». Здесь ясно, что Эддард полагает, что лжет королю путем умолчания. «Ложь эта оставила на душе его грязный отпечаток. "Чего только не приходится совершать, да простят меня боги"». Но в данном случае это не так, поскольку Эддард не говорит ничего, что считает ложным. В определенном смысле про каждого обманщика можно сказать, что он лжет; так, великий остроумец Марк Твен (1835–1910) утверждал, что «почти всякая ложь – действие, а слово в этом деле не играет никакой роли»[7], но это все же неточно.

Можно пойти еще дальше и заключить, что Эддард не пытается обмануть короля, а просто хочет оставить его в заблуждении. Простое сокрытие информации действительно не всегда есть обман – например, если вы стремитесь оставить кого-то в неведении вместо того, чтобы сообщить ему нечто ложное. Однако современный философ Томас Карсон указывает, что «сокрытие информации может включать в себя элемент обмана при условии ожидания, обещания и (или) профессионального обязательства, что такая информация будет сообщена». Эддард в качестве десницы явно обязан открыть королю то, что имеет первостепенное значение для управления государством. То же самое, предположительно, должна сделать и королева. Таким образом, они оба обманывают короля, скрывая от него тот факт, что Джоффри не его сын.

В некоторых случаях обман с точки зрения морали бесспорно хуже, чем ложь. По сравнению с обманом королевы, цель которого – захват Железного Трона, ложное признание Эдуарда в измене с целью спасти жизнь своим дочерям и сохранить в королевстве мир выглядит прямо-таки похвально. Однако некоторые выдающиеся философы, в том числе Иммануил Кант (1724–1804) и Родерик Чисхолм (1916–1999), утверждают, что при прочих равных условиях лгать человеку в лицо гораздо хуже, чем обманывать его каким-либо другим способом[8]. Большинство из нас интуитивно чувствует, что обманывать, не прибегая ко лжи, с нравственной точки зрения правильнее. Королева Серсея попросту держит связь со своим братом в тайне и предоставляет другим судить, кто отец Джоффри. Многие философы, вслед за Кантом и Чисхолмом, согласятся, что, если бы она заявляла открыто, будто отец Джоффри – Роберт Баратеон, ее вина была бы более тяжкой.