Игра на выживание - стр. 30
Не то чтобы его выбесить хочу. Скорее, чтобы не проглотить половину букв. Первый показатель того, что я пьяна – нарушение чистоты речи. Вот такой вот яркий аргумент. Язык перестает слушаться.
Неграциозно сползаю с постели и морщусь. Боль между ног дает о себе знать тянущими неприятными ощущениями. А душ – да – сейчас жизненно необходим.
– А я думал, ты устала, – нехорошо усмехается Олег, приближаясь. И на целую секунду я пропускаю мысль, что мы сможем договориться… пока его новая фраза не сгоняет с меня все краски. – Что ж, это даже хорошо, значит, сможем продолжить.
– Что ты собрался делать? – взвизгиваю испуганно, когда он легко, как пушинку, вскидывает меня на плечо и для надежности кладет свою лапищу на зад, обхватывая бедро. – Отпусти немедленно.
– В ванной отпущу, – следует веселый ответ.
Я же охаю, потому что висеть вниз головой – жуткое удовольствие: страшно неудобно и просто страшно.
– Это тебе не понадобится, – заявляет Сомов, без усилий вырывая из слабых рук покрывало и не глядя откидывая его в сторону, а спустя минуту сгружает меня на кафельный пол просторного санузла.
Мельком оглядываюсь, но плывущим зрением цепляю лишь белоснежное джакузи и две раковины, утопленные в каменную столешницу, высокий пенал и комод со стопкой синих полотенец, а затем Олег делает еще один шаг ко мне, и я обо всем забываю.
Есть только он. Большой, сильный, пугающий. Сжимаюсь, стараясь прикрыть стратегически важные места и пячусь, пока не упираюсь спиной во что-то жесткое и холодное.
Замираю, затаив дыхание, и не отшатываюсь лишь потому, что и так зажата со всех сторон. Мой же пленитель неторопливо протягивает руку, но не касается, а лишь распахивает стеклянную дверцу, в которую я вжимаюсь, и жестом показывает забираться внутрь.
– Заходи, – давит, не повышая голоса, а мне в обморок хочется упасть, только вот организм сопротивляется и продолжает бодрствовать.
Перешагиваю порог, потому что выбора нет, и теряюсь. Чувствую спиной глубокое дыхание. Сомов и тут не оставляет меня одну. Он заходит следом.
– М-можно, я сама помоюсь, – выдавливаю, боясь обернуться.
– Зачем же, я помогу, – произносит обманчиво мягко, отчего волоски на руках становятся дыбом, а потом командует. – Руками в стену упрись и не шевелись.
Мысленно всячески сопротивляюсь, но в реальности делаю, как велено, и грустно прикрываю глаза. Все, что со мной происходит в последний час напоминает какой-то жуткий сюр. И я не знаю, сколько еще продержусь, чтобы не завыть белугой.
Боже, когда я узнала новость, что мой муж попал в аварию и погиб, я напилась. Открыла его бар, к которому мне запрещалось ранее прикасаться, достала бутылку какой-то коллекционной дряни и напилась. Вусмерть.