ИГЛЫ – ИГРЫ - стр. 2
Пахнущая йодом, вода вокруг Безухова вдруг за пузырилась, закипая, но тепла он нисколько не ощутил. Скорее, напротив, от пенящихся, изумрудных столбов, выраставших повсюду, и так же, быстро лопавшихся с глухим, ватным звуком: «БООМ»! тянуло потусторонним холодом. Потревоженные обитатели моря, почувствовав опасность, кинулись врассыпную.
Пьер подобно ленивому киту не придумал ничего лучше, как опустится на глубину. Мрак, увешанный, водорослями Ламинарии и омертвевшими кораллами, кинулся, за ним следом. В фосфорном свете воды Пьер углядел на песчаном дне, блеснувший кругляшек, совсем маленький, с ноготок ребёнка.
«Вот сейчас, я коснусь её, – с надеждой подумал Безухов, вытягивая громадную конечность – плавник, по направлению к монете. (Ему казалось, что это именно давнишний, проигранный на пари, империал, лежит там припорошенный песком.) – Коснусь и спасусь. Не может быть, чтобы я не спасся. Ведь я, никому не делал зла. Желать, желал, но не сделал. И я, их всех люблю, и всех прощаю. И жену, и Долохова, и Анатоля. При мысли о людях рвавших, на части судьбу его, в разгорячённом мозгу Пьера, отчетливо, словно из кусочков цветной смальты сложилась картина:
Moscou, la ville sainte, объятая с четырёх сторон медно – жёлтым пламенем плыла в дыму и копоти на встречу грядущему. Пьер увидал себя идущим на пролом сквозь толпы жителей, потеряно метавшихся в жарком аду.
Отчаявшиеся получить ключи от города «лягушатники» под водительством Мюрата
ворвались, наконец, на пожарище и оказались между молотом и наковальней. Жажда наживы гнала французов по углям не покорённой святыни, в самое сердце пепелища. Но страх погибнуть от рук, раздавленных горем и унижением москвичей выталкивал из города прочь, как пробку из бутылки. В Москве наблюдался тот самый невообразимый хаос и безвластие, который позже и по другому поводу учёные нарекут Броуновским движением. Раздвигая толпу плечом, Пьер направлялся, на Поварскую, и оттуда на Арбат, к храму Николы Явленного, где в воображении своём замыслил он «дело».
Широкий с зазубринами кинжал в зелёных ножнах ждал своего часа под обтрёпанным сюртуком его.
Граф Безухов шёл убивать Наполеона. Ему представлялось, что со смертью Императора закончится всё. И этот чудовищный пламень, пожирающий величественный город, и война его породившая, угаснут сами собой. Он шёл, с намерением поставить кровавую точку в трагедии, написанной Вышними, силами для подмостков театра с именем: Россия.
Одно только угнетало его. Он двигался скованно, как человек до конца не осознавший последствий и тягот предстоящего. Пьер не знал точно, как будет убивать Бонапарта. Не думал, что может погибнуть сам. Он просто шёл покончить со ВСЁМ ЭТИМ, и в тайне надеясь, что ЭТОГО, не случится. Вернее, случится, но как-то само собой, без его физического участия, но при нравственном посредстве.