Иерусалимский роман - стр. 27
– Я читал, что внешней разведкой в Союзе занимался Судоплатов, – произнёс Юра.
– Верно. Правда, создание израильских служб курировал генерал Павел Райхман.
– Но такое содружество продолжалось недолго, – заявил Семён Эмильевич. – Сталин понял во время визита Голды Меир, особенно при её посещении московской хоральной синагоги, что уничтожить еврейское самосознание советских евреев ему не удастся. И он распорядился свести отношениях с нами до минимума.
– Тема интересная, Семён. Америка и Британия были против создания нашего государства, наложили эмбарго на поставки оружия, снабжали им арабов, категорически не желали, чтобы здесь находился остров советского социализма. Вооружать нас пришлось Сталину. Израильские лётчики в первое время летали на немецких мессершмиттах и юнкерсах. На некоторых даже не успевали закрасить свастики. Их обучали, конечно, советские инструкторы. Сталин считал, что еврейское государство возглавит заместитель министра иностранных дел Андрея Громыко Соломон Лозовский. Но в ходе переговоров с американцами и англичанами Сталину пришлось уступить. Израиль возглавил выходец из Польши ставленник США Давид Бен-Гурион.
– Говорят, крутой мужик, – усмехнулся Илья.
– Я встречался с ним много раз, сиживал вместе с Харэлем в его кабинете. Статус Моссада предполагал контроль и отчётность только перед премьер-министром. Все наши операции и планы утверждались самим Бен-Гурионом. Он действительно был властный. Он подмял под себя руководство армии и спецслужб и постепенно уменьшил влияние главного разведывательного управления советской армии. Укрепились связи с Америкой. Голда Меир, уроженка нашего родного города Киева, выросла в Соединённых Штатах. Короче, Сталин понял, что его план не удался. Он фактически порвал отношения с Израилем, а свою ненависть к евреям сорвал на своих.
– Он уничтожил еврейскую элиту, затеял дело врачей и готовил свой холокост, – произнесла Наталья Иосифовна. – Но в Пурим пятьдесят третьего года скончался.
– Так и должно было случиться, Наташа, – произнёс Матвей. – Еврейский бог прибрал его к рукам.
– Ты никогда не верил в Б-га, – удивилась Фаина.
– Пожила бы здесь с моё, поверила бы. Не один раз нас здесь спасало от уничтожения нечто, что можно было объяснить только чудом. Если бы не Он, Израиля бы давно не существовало.
– Ты приехал сюда неженатым красавцем, – не унималась Фаина. – Такое положение для молодого мужчины неприемлемо.
Матвей улыбнулся и посмотрел на Иду, молча сидевшую в кресле в углу гостиной.
– В лагере, куда я попал, было много девушек. Не все, конечно, красавицы, но с характером и желанием воевать и быть нужными для страны. Вскоре я заметил одну девушку. Она заинтересовано поглядывала на меня. Заговорил с ней. Она оказалась польской еврейкой из Кракова, все родственники которой сгорели в Освенциме. Умная, образованная, симпатичная девушка. Я влюбился и сделал ей предложение. Оно было принято. Была свадьба с раввином и хупой, между прочим.