Иерихон - стр. 40
Кампари спокойно рассказывал заученную историю, зная, что в его случае ложь звучит достоверней правды. Только почему его снова об этом спрашивают?
«Тебе нельзя домой». Голос в голове не был его собственным голосом. Тогда чьим?
Рябь на стене складывалась в орнаменты. Гул в ушах звучал монотонными ударами по басовой ноте. Кампари покачивался на ветке дерева над тёмной водой. Или в лодке под тёмным небом? Его комната, посетитель и Агломерация потеряли значение. Гораздо важней было вспомнить, кому принадлежит голос: «Тебе нельзя домой, ты же обдолбан. Идём ко мне».
Понимание слова «обдолбан» обрушилось на него, Кампари соскользнул с ветки и рухнул в тёмную воду.
Он точно знал, что с ним происходит.
Но медик с пульсирующими очками не знал, что он знает.
Сохраняя непринуждённый вид, Кампари встал, хотя ему казалось, что колени гнутся не в ту сторону, покинул спальню, запер её на ключ и позвал камердинера. Уже не видя коридора, он сделал несколько шагов в нужном направлении и повис на плече спутника.
– Командор, вы в порядке?
– В полном. Тащите меня в Пепельную башню.
– Если командор задержал уважаемого представителя Совета, не нам его выпускать.
– Что же могло случиться?
– Уверена, к утру всё прояснится.
Кампари уплывал – разговор не имел к нему отношения, как и запертый медик, как и грёбаный город…
– Не спать! – его подбросило скорей от окрика, чем от пощёчины. – Даже не думайте уснуть!
К губам прижался край стакана. Он попытался вывернуться.
– Пейте. Дышите. На раз вдох, на два выдох. Нет, выдох только на два! Пульс есть, жить будете. Но спать нельзя. Терпите.
– Точно, – пробормотал он. – Я знаю, что нельзя засыпать.
– Повторите то, что сейчас сказали.
Он повторил, решив, что госпожа Авила не разобрала его слов.
– Интересно, – заметила настоятельница.
– Интересно, откуда я это знаю?
– Нет. Пейте.
Через минуту (или через час – он не мог определить) его вырвало. А потом ещё раз. И ещё.
Госпожа Авила не отставала: она задавала вопросы, заставляла отзываться, по глотку вливала в него воду, пока наконец не позволила уснуть: «Теперь можно, отдыхайте».
Очнулся Кампари от прикосновения к горлу – настоятельница слушала его пульс. Посмотрел на часы: четыре утра.
– Кажется, я обязан вам жизнью.
– Пожалуй. Я действительно не позволила вам впасть в кому или захлебнуться рвотой.
– Боже. Простите.
– Не извиняйтесь. Ночные разговоры помните?
– Смутно.
– Вы отвечали мне на нескольких языках, которые принято считать мёртвыми.
Сердце Кампари пропустило удар.
– На каких языках? Вы что-нибудь поняли?
– Частично, – она улыбнулась. – Вам следует привести себя в порядок и всё обдумать.