Иерархия Неба и Земли. Том II. Часть II. Новая схема человека во Вселенной - стр. 9
Короче говоря, это не только очевидно – и мне, и моему наблюдателю, – что мои конечности живут своей собственной жизнью: это также очевидно, что я постоянно спускаюсь, чтобы жить их субчеловеческой жизнью. И жизнь, которую я проживаю в них – не что иное, как их собственная жизнь, – не копия, а самый настоящий подлинник.
Я редко думаю о тех многих жизнях, на которых непрочно балансирует моя человеческая целостность. Однако биологические свидетельства очевидны. Сердце, печень или репродуктивные органы животного могут, при подходящих условиях, жить отдельно от всего остального организма в течение недель и даже месяцев[20]. Как ни удивительно, в лаборатории из бесформенной частички эмбриона вырастили хорошо сложенную куриную ножку[21]. На самом деле нет причин не даровать мне бессмертие, слепленное по кусочкам в какой-нибудь лаборатории, занимающейся содержанием и уходом за органами, которые поссорились друг с другом.
Гностик Василид учил, что к рациональной душе в нас прилагаются духи волка, обезьяны, льва, козла и т. д., которые порождают различные страсти и чувства. Климент так прокомментировал эту теорию: что «она представляет человека как своего рода троянского коня, в котором заключены множество разных духов в одном теле».
Джон Кей, Климент Александрийский, VI
Та разобщенная часть ничем не была бы похожа на ту жизнь целого, которая сейчас у меня есть. Однако даже сейчас у каждой части есть нечто похожее на собственную волю, и можно было бы написать автобиографию с точки зрения борьбы между разными органами. Полное подчинение интересам целого (допуская, что такой интерес существует) – отдаленный идеал, а не факт. Я попадаю под влияние сначала этого члена, затем – того. Хозяин управляется своими же слугами, и мое тело по большому счету вышло из-под контроля[22]. Я имею в виду не только мои неконтролируемые мышцы: мои контролируемые мышцы также еще не такие образованные и дисциплинированные, какими могли бы быть. Когда я болен, неподчинение моих членов становится еще более опасным. Валери пишет: «Я родился многими, и… я умер один. Приходящий ребенок – это неописуемая толпа, которую жизнь довольно быстро сводит к одному человеку.»[23]. В этом и состоит недосягаемая цель, т. к. уровень множества не может быть упразднен. Самая целостная личность все же является множественностью: на самом деле имя ее никогда не перестает быть легион.
Джордж Гроддек (Мир человека, сс. 75, 84, 225) называет органы и клетки «Оно-формами» и приписывает каждому и каждой «свое сознание «я»»: сделать такой вывод его заставляет не столько теория, сколько клинический опыт. В момент смерти отдельные органы отстаивают свои права и стремятся поступать в соответствии с собственной волей: например, в момент смерти иногда опустошается кишечник, а у повешенных людей случается эякуляция.