Иерархия Неба и Земли. Том II. Часть II. Новая схема человека во Вселенной - стр. 8

Какие есть веские оправдания этих интуиций или предубеждений? Во-первых, очевидно, что я наиболее уязвим в тех частях, которые больше всего считаются мною. Я скорее перенесу потерю конечности, чем серьезную травму живота, и скорее перенесу эту травму живота, чем серьезную травму головы. Заболевание мозга, скорее всего, изменит мое поведение больше, нежели заболевание легких. Более важны данные, предоставленные интеграцией тела нервной системой. Мой передний мозг – это центральная телефонная станция, где осуществляются все необычные и крупные соединения; мой задний мозг и спинной мозг – вспомогательные станции, которые занимаются рутинной работой прежде, чем она поступит на более высокий уровень. То, что осталось от моей нервной системы, в основном занимается простой передачей. Что касается всего остального тела, то иногда считается (хотя и от случая к случаю), что оно существует исключительно для поддержания и транспортировки нервной системы[17].

По крайней мере, наблюдатель непременно найдет в моем теле иерархию, типа той, которую описывал Платон. И я, находясь на другой стороне забора, могу представить подтверждение обратного порядка. Критерий значимости моего наблюдателя – видимость; моя – невидимость. Я практически не вижу собственную голову; я не до конца вижу свое туловище; а свои конечности, в основном кисти и ступни, я вижу очень хорошо. У моего наблюдателя все наоборот: он концентрируется на моей голове, а все остальное описывается весьма кратко. Иными словами, чем более высокопоставленным является член телесной иерархии, тем больше он приближается к центру моих областей – к тому месту, которое я называю «здесь». Я так отчетливо вижу свою кисть, т. к. она гораздо менее центрально расположена, чем моя голова: она находится там[18]. Смотря из центра, я никогда не могу увидеть всего «себя», и то, что я вижу (хотя оно и показывает статус того, что я не вижу) всегда, для меня является наименее важной половиной того, чем я «являюсь».

Я – неделимое единое целое, ни одна часть которого не может претендовать на независимое существование. И вместе я тем я – собрание живых единиц, каждая из которых живет для себя и каждой из которых нет до меня никакого дела. Какое из этих двух несовместимых описаний меня достоверно?

Рисунок человека, автор которого – пятилетний ребенок с задержкой в развитии. Части тела неправильно скоординированы.

Они оба достоверны. Все зависит от того уровня, на котором происходит наблюдение. Иногда наблюдатель описывает меня как того, кто «глядит во все глаза» или как «рот, который нужно кормить» или как новое «лицо». Кто угодно, кто находится в нужном месте, может проверить истинность этих наблюдений и приметить (например), что у лица нет тела. И я, со своей стороны, могу подтвердить рассказ моего наблюдателя: часто я свожусь к одному-един-ственному органу, например, к ноющему зубу или холодной руке