Идеальная для колдуна - стр. 46

Последняя попытка, несусветная глупость, но это лучше, чем ничего:

— Постойте, мессир.

Колдун с неохотой отстранился:

— Ты утомляешь меня.

Она замотала головой:

— Я не смогу полюбить вас. Вы должны это знать.

— Почему?

— Я порядочная девица. Я не смогу полюбить никого кроме законного мужа, данного священником.

Он неожиданно рассмеялся, сверкнув зубами:

— Надеюсь, вранье закончилось?

— Это не вранье. Так велел Создатель. Остальное — грех.

Колдун не ответил. Подхватил ее на руки и в мгновение ока опрокинул на кровать. Амели забилась, но тут же почувствовала, как руки и ноги будто подхватили веревками, не позволяя шевельнуться. Она лишь дергалась, ощущая, что с каждым движением вязнет все сильнее.

Феррандо со скучающим видом опустился на край кровати, провел над Амели рукой, и сорочка попросту растворилась. Амели пылала от стыда, будто заживо горела на костре. Колдун откровенно разглядывал, шаря по обнаженному телу тяжелым взглядом. Через мгновение к взгляду присоединились пальцы, легко порхая по коже.

— Если бы все это было таким грехом, Создатель позволил бы мне сделать это? Не поразил бы молнией?

У Амели не было ответа. Он навалился тяжестью своего тела, губы жгли шею, рука оглаживала бедро. Пуговицы камзола царапали нежную кожу. Дыхание Феррандо становилось тяжелее.

Амели была полностью в его власти, осознавала это. Было бессмысленно вырываться, кричать, умолять. Колдун был волен сделать с ней все, что угодно. Она инстинктивно чувствовала, что еще немного — и он уже не остановится.

— Вы можете все, мессир. Но и я кое-что могу, — Амели сама не понимала, откуда взялась эта отчаянная смелость, эти невозможные слова. Когда они сумели вытеснить страх и жгучий стыд? — Клянусь душой, мессир, если вы опозорите меня, мне ничего не останется, кроме как кинуться в Валору с башни вашего замка. Клянусь, мессир, меня ничто не удержит. Вам не понять женской чести. И вы останетесь ни с чем. Ни с чем, мессир.

Он лишь шумно дышал в лицо, а в глазах полыхало неудержимое пламя. Казалось, еще мгновение — и он собственноручно свернет ей шею. Может, так оно и лучше? В груди Амели клокотала такая безудержная решимость, что она была готова сей же час расстаться с жизнью. С рвением фанатика. Ничто не страшило.

— Не так добиваются любви, мессир, — она покачала головой. — Мое тело в вашей власти. Но тело — всего лишь тело.

Казалось, он сейчас ударит. Феррандо отстранился, навис на вытянутых руках:

— Ты не можешь ничего знать, — он усмехнулся и провел кончиками пальцев от ключиц до живота, заставляя кожу покрыться мурашками. — А я знаю, как отзывается женское тело. И твое мне отвечает, маленькая лживая ханжа.