Ибо однажды придёт к тебе шуршик… - стр. 89

Товарищ Никитича был пьян, источал скверные ароматы, неся нечто невразумительное про куш, что прошёл куда-то мимо, и лошадка основательно напряглась. Шумно втянув воздух крупными ноздрями, она приготовилась к худшему, но неожиданно для себя в мрачно сгустившихся сумерках уловила едва заметный, тоненький, как паутинка, но оттого особенно волнительный запах, казалось, утраченной, но такой желанной новизны положения. Неужели её более ничего не держит? Чуть увереннее мотнув головой, она отметила, что поводья ослабли совершенно…

Супчик между тем достал нож и, сдвинув брови, неуверенной походкой приближался к предмету своей алчной страсти. Переступив с ноги на ногу, лошадка недобро фыркнула, завибрировав всем своим существом. И чем ближе подходил неприятный человек, тем ниже опускалась её голова. Но как только вонючка оказался совсем близко, она взвилась на дыбы и с такой силой приложилась копытами в грудь чужака, что тот, пролетев несколько метров, тут же исчез в поглотившей его тьме.

Окончательно развязавшиеся поводья победоносно свесились, отчего к красавице вернулось окрыляющее чувство былой лёгкости, а самое главное: внутри огромного лошадиного сердца вновь вспыхнуло и обожгло кровь всепобеждающее пламя дикой, необузданной свободы. Она взвилась на дыбы, радостно заржала и, не обращая внимания на какие бы то ни было преграды, стремительно покинула двор трактира «Чёрная каракатица», растворившись в дурманящей синеве лунной ночи.

Любимица Крошки Пэка наконец-то была свободна и теперь твёрдо знала путь к дому, где ей непременно будут рады…

В которой повествуется о последних месяцах перед наступлением Великой Мглы, сошедшей на мир в конце царствования короля Владислава, человека и властелина, достойного во всех отношениях того, чтобы быть упомянутым в летописи нашей, сыне его Ярике и Иринке, будущей жене королевича, а также кольце шуршиков, коему предстоит появиться впервые, дабы впоследствии совершить своё маленькое, но эпохальное дело.

«Повесть о смутных временах»

в авторстве Тихого Тука из племени

«Рыжих одуванчиков»

Девять месяцев пролетели, как один день. Последние девять месяцев безоблачного счастья завершались боем колоколов на главной городской площади. Огромное людское море волновалось пред распахнутыми воротами собора святых Петра и Павла, где отец Михаил – митрополит Широкороссии – намеревался опустить младенца в купель со святой водой. Малыш непонимающе озирался по сторонам и сосал палец, размахивая голыми ножками. На него испуганно поглядывали два других детских глаза, принадлежащие девочке того же возраста, которая, догадываясь, что и её ожидает подобная участь, изучала сверстника с тяжёлой серьёзностью и завидовала его стойкости. Но когда пацанёнка макнули в воду, и он вдруг расплакался, кроха заключила, что предстоящее – дело не из приятных, и поспешила описаться, выразив тем самым очевидный протест против происходящего и поддержав собрата в купели криком солидарности.