И в горе и в радости - стр. 29
Теперь Эмилия говорила быстро и оживлённо, освобождаясь мало-помалу от своей робости. Можно было подумать, что её собственное признание наполнило её сердце грустью, которая влажной мглой затмила блеск её глаз.
- Сказать вам правду, тётя Николь стала для меня и отцом и матерью. С обидой брошенного ребёнка я со временем справилась, только вот с мечтами своими никак не совладаю.
- Какие же это у вас мечты, позвольте узнать? – со снисходительной улыбкой, из тех, с которой взрослые говорят с ребёнком, спросил Филипп.
Эмилия поначалу смутилась, но потом, помолчав, ответила:
- Разные у человека мечты бывают, и подчас такие, что никогда и не сбудутся. Но всё же я не теряю надежды...
Филипп снова усмехнулся и открыл было рот, чтобы сказать что-то шутливое, но сдержался и промолчал.
В замок они возвращались вместе.
Филипп широко распахнул дверь перед Эмилией, чуть склонив голову и держа свою испанскую шляпу в руках. Эмилия, избегая его взгляда, немного помялась на месте перед тем, как войти в дом.
Может быть, какая-то недосказанность томила её. Или одно из тех несбыточных мечтаний, о которых она говорила, заставило потускнеть её глаза... А может, она просто жалела о том, что так быстро прошло время, проведённое наедине с Филиппом, и хотела его продлить!
В тот день Филипп уехал ужинать к викарию, а потом Эмилия почти перестала видеться с ним.
Филипп пропадал на целый день, объезжая остров и встречаясь с местными землевладельцами. Возвращался он обычно вечером, коротко навещал жену, беседовал с мессиром Жаккаром и наутро снова исчезал.
Во время его отъездов Эмилия испытывала нестерпимую тоску и одиночество, чего прежде с ней никогда не бывало. И хотя она постоянно была чем-то занята, то исполняя роль хозяйки дома, то ухаживая за тётей, ей чего-то остро недоставало. Девушка не могла понять, что с ней происходит. Иногда ей хотелось смеяться, то вдруг начинали душить слёзы, то наступало чувство глубокой меланхолии, и ей ни о чём не хотелось думать. Когда граф де Монфор отсутствовал, Эмилия томилась ожиданием, но, стоило ему снова появиться, как она смущалась и с замиранием сердца торопилась уединиться.
Мадам Николь с тревогой наблюдала за переменами в настроении воспитанницы. Ещё большую тревогу графине внушали перемены в её облике: лицо девушки стало бледным, исчез весёлый огонёк в глазах, уста словно позабыли об улыбке.
- Я заметила одну странную вещь, - сказала как-то Николь в разговоре с Эмилией. – С тех пор, как граф де Монфор появился в имении, всё поменялось местами. Я взбодрилась и приобрела новые надежды, мне радостно и хорошо. Вы же, дитя моё, будто увяли, как лишённый влаги цветок; исчез блеск ваших дивных глаз, я давно не видела вашей обворожительной улыбки. Уж не захворали ли вы, Эмили?