И солнце взойдет. Возрождение - стр. 12

На фамилии чужого человека язык абсурдно споткнулся, но отныне это её новый мир.

– Это всего лишь глупое имя. Оно ничего не меняет! И ничего не значит…

– Оно значит честность перед собой и другими, – отрезала Рене. – Ты ведь поэтому меня ненавидел, да? А вовсе не из-за того, что какая-то недоучка свалилась тебе на голову. Просто я стала напоминанием твоей упрямой обиды на профессора!

– Нет.

– Опять врёшь!

– Хорошо, – не выдержал Энтони. – Да, ты стала напоминанием! Только не обиды, а факта, что Хэмилтон трусливое дерьмо. Ведь гораздо проще вычеркнуть из жизни одну сломанную игрушку и заменить её новой, чем постоянно смотреть на результат своих ошибок! Не спорю, я виноват, что срывался на тебе. Но твоё слепое обожание этого человека бесит. Ты возносишь его так высоко, хотя даже не знаешь, что произошло!

Он замолчал, в бешенстве пнув торчавший из-под очередной ёлки муляж подарка, а Рене отступила и покачала головой. Боже! Это так смешно и одновременно жестоко по отношению к ним обоим, но Энтони не понимал, насколько ошибался. Да и с чего бы? Кажется, он настолько захлебнулся собственной желчью, что уже не откачать. Рене медленно выдохнула и обняла себя за плечи. Её снова била зябкая дрожь.

– Я знаю, – сказала она, и Энтони порывисто оглянулся. Он настороженно посмотрел ей в глаза, а потом попробовал подойти, но Рене немедленно отступила. – Я знаю, что произошло, и мне жаль. Наверное, это забавно, быть может, каплю наивно, но я так много всего хотела рассказать Колину Энгтану, стольким с ним поделиться. Мечтала найти его, объяснить и попытаться понять самой. Только вот я с ним, увы, незнакома.

– Рене…

Она отрицательно покачала головой на промелькнувшую в голосе Энтони осторожную просьбу. Хватит.

– Прости, но с Энтони Лангом мне говорить не о чем.

Рене потёрла лицо и резко застегнула куртку, прищемив кожу на подбородке. Чёрт. Этот год заканчивался удивительно плохо, и даже со своим всегда неизменным оптимизмом, она не находила ни одной причины для радости. Была только усталость, чей яд расползался по телу и раковой клеткой пожирал организм изнутри. Вместо Рене в любимый Квебек возвращалась пустая, вялая оболочка.

Наконец, за тёмным запотевшим окном замелькали знакомые яркие домики, полоски гирлянд и лента фонарей автострады, что вновь шла вдоль путей. Где-то там, наверное, сейчас ехал Энтони. А может, он уже давно расположился в гостинице, если сумел найти таковую в самом рождественском месте Канады. Рене понятия не имела. Да, в общем, и не хотела знать. Сбежав после совершенно постыдного разговора, она до самого отъезда пряталась в отделении Роузи. Там не было болтливых пациентов, любопытных взглядов или раздражающих шепотков за спиной, только тишина и уютное сопение.