И солнце взойдет. Возрождение - стр. 14
– Ты придаёшь этому слишком большое значение, – негромко произнёс он, пока наливал чашку несладкого чая. – Не спорю, ты чувствуешь себя обманутой, преданной. Но о некоторых вещах не отчитываются даже пред исповедником. Согласись, три месяца – малый срок для такого доверия.
– А вы ведь тоже знали, кто он такой, – вдруг усмехнулась Рене. – Даже чуть не проболтались однажды.
– Знал, – не стал отпираться доктор Фюрст.
– Так вот, я бы тоже хотела знать, что за цветок мне достался, прежде чем исколоть шипами все руки, – немного жёстче, чем следовало, сказала Рене, а потом услышала вздох.
– А смысл? Что значит имя, Рене? Роза пахнет розой, хоть розой назови её, хоть нет.
В тишине спальни она опять хмыкнула. Роза… Скорее уж кактус. Из тех сортов, что вырастают выше домов и чьи колючки похожи на ветви. Рене перевернулась набок и закрыла глаза. Спать хотелось неимоверно, но сон не шёл. А ближе к полуночи у неё поднялась температура.
Глава 2
Сборы на слушания по делу Рэмтони Трембле вышли тревожными и молчаливыми. То количество жаропонижающего, которое Энн умудрилась тайком расфасовать по карманам витавшей в грозовых облаках подруги, пожалуй, могло составить конкуренцию небольшой аптечной стойке. Рене готовили едва ли не к ядерной войне, хотя лучше бы к проживанию на Арктическом архипелаге. По крайней мере, ей очень хотелось оказаться именно там – как можно дальше от праздничного Квебека, церковных хоралов и карамельного аромата выпечки.
На самом деле, она совершенно не понимала, что чувствует. Злость? Обиду? Смирение? Полное и беспросветное отчаяние? Или же жалость, сочувствие и неуёмное желание простить? Вылитой на голову правды оказалось так много, что Рене попросту не сумела с ней справиться. Она слишком устала, плохо спала в последние дни, но даже витая в лихорадочных галлюцинациях, упрямо пыталась найти хоть один выход и понять, как теперь быть. Потому что бросить всё и уйти было уже поздно. С того самого вечера, когда ей позвонил совершенно невменяемый Тони. Не поцеловал, не унёс на руках в машину или попытался остановить после ссоры у кабинета Энгтан, нет. А в момент, который стал признанием слабости и криком о помощи, потому что, кажется, у доктора Ланга больше никого не было. Как не было и у Колина Энгтана, если верить разобранному едва ли не на молекулы короткому разговору. А потому влюблённое сердце очень хотело найти оправдания или услышать самые невероятные извинения. Господи, она считала, что заслужила!
Рене шмыгнула заложенным носом и сунула в карманы озябшие руки. С залива Святого Лаврентия дул гадкий ветер, что забирался даже под толстую куртку, под ногами вязко хрустел выпавший ночью снег, над головой в ледяном вихре шуршали рождественские украшения.