И сердце пополам - стр. 16

Женька с Милой его провал восприняли как собственное поражение. Мила всплакнула:

– Как же так? Это несправедливо. Что ж теперь делать?

Женька хорохорилась:

– Ничего, Глебчик. Это педагогический произвол. Хулиганство! С этим нужно бороться! Уж на тройку-то ты точно знаешь. Так что иди в деканат. Протестуй. Добивайся. Пусть назначат комиссию. Им будешь сдавать.

Глеб на этот революционный призыв только усмехнулся:

– Был я в деканате. Пробовал качать права, мне тут же посоветовали заткнуться и не отсвечивать.

– И всё?

– И всё-таки договориться с Фурцевой… каким-нибудь чудом. Но это вообще нереально.

8. 8

Девчонки сокрушались, причитали, подбадривали, но хотелось, чтобы они замолкли и ушли, а самому напиться в дым.

Желание его поддержал Тёма Тошин, сокурсник и друг, даже за водкой поспешно сгонял, а там подтянулись и остальные парни.

Вообще, Глеб не особо любил такие вот пьянки, с морем водки и на всю ночь, потому что начиналось всегда всё очень хорошо, а заканчивалось плохо. Причём очень часто на утро никто не помнил, почему стало плохо.

Однажды он сам, например, проснулся с заплывшим глазом и сбитыми в кровь костяшками. А откуда вся эта красота – никто не мог сказать. Однако в студенческом общежитии попойки были практически неотъемлемой частью бытия. Не пили только ботаны и некоторые девочки, такие как Женька с Милой, тоже, в общем-то, повёрнутые на учёбе.

Но вот после этой пересдачи ему наоборот хотелось забыться. Он хлестал водку как воду, желал выкинуть проклятую грымзу Фурцеву из головы, но сам же постоянно заводил о ней разговор.

– Эта сука просто издевалась надо мной, – кипятился он. – Ненавижу её. Никого никогда так не ненавидел, как эту мегеру.

– Так ты готовился к пересдаче? – спрашивали его пацаны.

– А то! Женька с меня не слезла, пока все билеты не выучил.

– А не сдал-то почему тогда?

– Да потому что эта стерва тупо не дала мне сдать. Злобная тварь.

– Так-то да, – согласился Тёма Тошин. – Она та ещё ведьма.

– Её, поди, никто не чпокает, вот она и злобная такая.

Пацаны загоготали.

– Так что ж ты, Глебыч, тушуешься? Чпокни – вот и будет тебе экзамен.

Снова дикий хохот.

– Дебилы, – скривился Глеб. – Извращенцы.

– Ну а что? Можно закрыть глаза и представлять какую-нибудь классную тёлочку, – предложил долговязый и тощий Кирилл.

– О да, Кирюха знает, что говорит, – давился смехом Тёма Тошин. – Он сам всегда так делает, да, Кирюха?

– Пошёл ты!

– Да ладно тебе, Глебыч, – никак не успокаивались пацаны. – Ей сколько? Сорок пять? Баба ягодка опять. А то что страшная, так не смотри на неё и все дела. Отработал, дал зачётку и гуляй.