И плывут куда-то корабли из Танжера… - стр. 35

Отец садится рядом с водителем, плотным, даже дородным, приветливым мужчиной. Мы, остальные, едем следом в машине одного из наших родственников. Колонна выезжает, медленно направляясь на кладбище, и на какое-то время из-за нас замедляется движение на главной улице города. Все как будто стало тише и происходит медленней, чем обычно.

На кладбище мы снова несем маму на руках. И с каждым новым разом, когда я поднимаю гроб на свои плечи, он кажется более легким, несмотря на то, что силы мои заметно убывают.

Мы проходим в ворота, это арка, которая оставляет холодное и бездушное впечатление: здесь нет никакой ограды, на кладбище можно войти где угодно. Бесчисленные надгробия стоят плотно друг к другу, большинство могил явно давно никем не посещается, лишь здесь и там на могилах лежат какие-то цветы, уже засохшие, хотя и не потерявшие цвет. Хочется верить, что у мамы будет особо защищенная могила. Выделенное ей место, номер 991, находится рядом с пальмой, похоже всеми забытой, но упрямо борющейся с солнцем.

Крепкая пальма защищает могилу, но ее листва пропускает теплые лучи солнца. Это понравилось бы маме. Ветер теперь дует слабее, но еще настолько сильно, что тяжелые листья пальмы колышутся. Гроб из темного коричневого дерева на веревках опускается в заранее вырытую могилу, это делают работники кладбища, вид у них не сытый, похороны дают возможность хоть что-то заработать. Гроб скользит по сухой, поднятой снизу земле вглубь могилы. На могильный холмик кладут мяту, шалфей, ветви мирта и полевые цветы, ветер шепчет что-то невнятное. Мужчины произносят слова на арабском, несколько женщин тихо поют. Мы боремся со слезами и проигрываем в этой бессмысленной борьбе. Мама теперь на небе, а мы на земле. Мы погружаемся в немую душевную боль.

Конец ознакомительного фрагмента.