И опять Пожарский 2 - стр. 17
Баню потом Рубенсу пришлось принимать еженедельно. Сейчас по прошествии почти трёх месяцев Рубенс не только привык, но и полюбил баню. После неё, так хорошо себя чувствуешь. Просто словно родился заново.
В доме маркиза три очень красивые турчанки накормили семейство Рубенсов восхитительными, наверное, восточными блюдами. Особенно Питеру понравились пельмени.
Маркиз приехал на следующий день. Он поселился у священника и только на второй день собрал самых пожилых из приехавших в Вершилово: самого Рубенса, Симона Стивена, ван Бодля, Симона Майра и Иоганна Кеплера.
– Вы все пожилые люди, – начал странный мальчишка, – и я хочу, чтобы вы пожили подольше. Думаю, многие за этим сюда и приехали. Поэтому к каждому из вас будет приставлен стрелец, который будет с вами заниматься.
Звучало совсем не страшно. А вот в действительности. Первым делом их отвели к двум колдуньям. Те осмотрели каждого и расспросили через переводчика о болячках. Потом бабки пошушукались и сказали стрельцам, кто из «немцев» когда должен подходить для лечения. Чем и отчего поили остальных, Рубенс не знал. Ему же сказали, что с печенью у него проблемы, и нужно меньше есть мяса, а больше моркови и свёклы. Две ведьмы сообщили стрельцу, чтобы тот приводил Питера Паульса три раза в день за полчаса до еды. И началось. Он выпивал отвар и уходил на обед, что продолжали готовить турчанки, но вкусных пельменей Рубенсу больше не давали. Отвары были и горькие и кислые и безвкусные. И так уже почти три месяца. А ещё стрелец заставлял Рубенса по утрам бегать. Художник возмутился и пошёл к Пожарскому. Тот вздохнул и сказал, что нужно потерпеть всего несколько недель, а потом великий живописец сам будет поднимать стрельца на пробежку. Для компенсации неудобств маркиз выделил Рубенсу одну из турчанок для другого надругательства на пожилым человеком. Девица заставила Рубенса раздеться, уселась на него сверху и стала мять и щипать ему спину. После этого она обтёрла его ледяной водой и растёрла до жжения в коже жёстким полотенцем.
Рубенс хотел идти к Пожарскому и прекратить это раз и навсегда, но через полчаса впервые за много лет почувствовал себя молодым и здоровым. Теперь, по прошествии трёх месяцев, художник чувствовал, что все его муки были не зря. Он словно помолодел на двадцать лет. И у него ничего не болело. Даже больной зуб бабки заговорили.
Их новый дом с Изабеллой был, конечно, меньше дома в Антверпене, но он был чрезвычайно тёплым, по нему не гуляли сквозняки, не гадили мыши по углам, не бегали тараканы, не будили по утрам сверчки. В доме не было блох, вшей и клопов. Это было чудо. Он даже забыл, куда забросил свою чесалку. Изабелла тоже сходила к бабкам и теперь пить «отвары» они ходили вместе. Бабки пришли и посмотреть детей. И им достались отвары и морковка.