И опять Пожарский 2 - стр. 18

Клара Серена была записана в школу вместе с другими детьми. На следующий год обещали взять и Альберта. На удивление девочка быстро осваивала русскую речь. Когда же выпал снег, всем детям в школе выдали «лыжи» и стали учить на них кататься. Теперь дочь Рубенс видел только вечером, когда на улице становилось темно. Прямо на глазах бледная болезненная девочка превратилась в пышущую здоровьем непоседу.

Непонятны были и цели Пожарского по отношению к самому Рубенсу.

– Дорогой метр, – сказал тогда маркиз, – Пишите, что хотите, любую вашу картину я куплю, только иногда, когда я попрошу помочь, не отказывайте, пожалуйста.

Первый раз Пожарский за помощью обратился вместе с самым известным ювелиром мира. Ведь он изобрёл перьевую ручку. Лукаш Донич принёс плохо нарисованный эскиз серёжек и попросил его доработать, а так же в этом стиле разработать эскизы кулона, двух колец, браслета и тикки (это такая подвесочка на лоб). Рубенс хотел поворчать, но вспомнил своё обещание и принялся за работу. И тут их увидела Изабелла.

– Это мне! – завизжала жена от восторга и бросилась Рубенсу на шею, – Это самые красивые украшения, что я видела в жизни. Питер ты великий художник.

Рубенс ушёл в другую комнату и заплакал. Он великий художник не потому, какие картины написал, а потому, что доделал работу Донича или Пожарского. Хотя Изабелла была права. В Европе до такого никто не додумался. Как и до перьевой ручки, как и до чернильницы непроливайки, как и до восхитительного масла, что принесли им недавно в интересно расписанных горшках. В Европе ничего не умели из того, что делали в Вершилово. Здесь обычные крестьяне творили чудеса. Одни валенки чего стоят. Это шедевр обувной мысли, и тепло и красиво. Он сам забросил сапоги и ходил только в валенках. Пришлось быстро дорисовать эскизы и идти к ювелиру.

– Мне нужен такой комплект для жены, – Рубенс объяснил Лукашу ситуацию.

– Что ж, где два, там и три, – засмеялся Донич, – Моя жена тоже уже увидела наброски. Теперь не отвертеться. Какого цвета должны быть камни.

– У Изабеллы карие глаза, думаю, с вот этим жёлтым камнем подойдут лучше всего. Сколько это будет стоить? – поинтересовался художник предчувствуя огромные траты.

– По себестоимости двести рублей, цитрин довольно редкий камень, – чуть подумав, сообщил ювелир.

– По себестоимости, но вы ведь работать будете. Бесплатно, что ли? – удивился не привыкший к Вершиловским реалиям Рубенс.

– Дорогой Питер. Деньги у нас в Вершилово ничего не стоят. Здесь они не нужны. Тем более только на ручках я заработал двести тысяч золотых дукатов, – снисходительно улыбнулся Донич, – А вы подумайте на досуге, и может быть, придумаете в этом же стиле серьги и для дочери.