Хюррем, наложница из Московии - стр. 76
XVII
Новость о том, что Хафза Султан ласково приняла и даже хвалила русскую девушку, прибывшую из Крыма, мгновенно дошла до Махидевран. Гюльбахар Хасеки, которая делила с султаном Сулейманом жизнь и ложе с тех дней, когда он был в Манисе санджак-беем[32], приподнимая полы своего роскошного кафтана, неспешно прошла по покоям и села на седир. Сбежавшиеся служанки поспешили положить ей под спину подушки и расправить платье. Одна из девушек протянула розовую воду.
– Русская очень красивая? – спросила их госпожа.
Служанка, которая, запыхавшись, принесла известия из покоев Валиде Султан второй по важности женщине во дворце, не знала, что ответить на этот вопрос. Если бы она сказала, что красивая, то ей бы не поздоровилось; если бы соврала, что нет, то для нее вышло бы еще хуже, потому что все равно ложь рано или поздно бы всплыла.
Так или иначе, служанка, жившая по правилам дворца, была приучена к лицемерию. Низко склоняясь в поклоне перед Хасеки, она ответила: «Ну что вы, госпожа, разве может быть кто-то красивее вас, разве может быть какая-то русская красивее моей госпожи?»
Гюльбахар и в самом деле была красива, и даже более чем красива. Ее не напрасно звали Махидевран. В ее жилах текла кровь благородного рода, возросшего в вольном воздухе Кавказских гор, с их ледяными горными реками и благоухающими базиликом лугами. Она была черкешенкой, статной и хорошо сложенной. Вместе с Гюльбахар зажглась звезда султана Сулеймана. Гюльбахар подарила ему сына, подобного льву. А судьбе было угодно, чтобы Сулейман вскоре занял османский престол из-за скоропостижной смерти его отца Селима Хана.
Глаза Гюльбахар были темными, словно черный виноград. Они были такой чудесной формы, словно бы их нарисовал какой-то искусный художник. Сулейман видел в этих глазах и робкое отражение любви, и ту изящную, но в то же время жестокую готовность к нападению, что свойственна природе любой матери, которая пытается защитить свое дитя. Он также восхищался горделивой походкой женщины, которая первенствует во дворце правителя мира, полном прекрасных девушек.
– Не лги мне. Говорят, она красивая. Говорят, она очаровала матушку своей красотой и приятными речами. Если девушка и красива, и сладкоречива, то это может быть опасно, – вновь подала голос Гюльбахар.
Служанка знала, что Гюльбахар Хасеки ждет ее ответа. Склонившись, она проговорила: «Что вы, госпожа. Даже если она красивая, что из того? Моя госпожа – это солнце, а эта девушка всего лишь бледный отсвет его сияния. Сгорит и погаснет. А кроме того, она еще совсем ребенок».