Хвост фюрера. Криминальный роман - стр. 80
– Хорошо, стихи можно не читать, – сказал он, – тогда выпьем за автора непрочитанных стихов!
– Подождите Глеб я пьяная уже, – остановила она его, – давайте вначале моего чёрного кофе испробуем? Мне голову надо вначале реанимировать, а потом можно и за меня выпить! Я сейчас быстро его сварю.
– Не возражаю, – произнёс Глеб, – делайте, что подсказывает ваше состояние. Я – то сам крепкий в отношении спиртного, – пьяным никогда не бываю.
– А вы часто выпиваете? – спросила она.
– Нет, конечно, – в особых случаях и в меру, но пиво хоть кружку в день, непременно выпью. Пиво – второй хлеб и витамины.
– Это хорошо! – одобрительно произнесла она, – мой покойный муж, наоборот водку пил каждый день, а пиво в редких случаях.
Она подошла к креслу Глеба и села на рядом стоящий стул.
– Я, наверное, перебрала коньяка, если намеревалась читать вам свои стихи. Мне сын уже делал замечание по этому поводу. А выпиваю я два три раза в год. Сегодня вы Глеб мой график сломали. И я рада, что Морис меня познакомил с хорошим человеком! Когда вас провожу на поезд, я обязательно упьюсь в стельку. У меня сегодня праздник! Сын вернулся ко мне таким, каким он ранее был всегда. И это благодаря вам! Вы Глеб не представляете, – она звонко рассмеялась, – Морис вас принял за разбойника, а когда увидал ордена, ему стыдно стало за свои отвратительные мысли. Он к вам сразу проникся доверием, и я знаю почему? Вы сильный и мужественный! И то, что он согласился вам подарить голову Пифагора, я с одной стороны ценю его поступок. А с другой стороны по мне лучше бросить эту голову в костёр и пепел развеять по ветру. Боюсь, что от этой головы только одни несчастья происходят.
…Она прошла по комнате и, открыв стеклянную створку серванта, достала чернильницу. Наталья бережно поднесла её Глебу на двух ладонях, словно это был хрусталь. Это была искусно вырезанная из непонятного материала фигурка, смахивающая больше на цилиндр с круглой головой, размером чуть больше десяти сантиметров. Лицо Пифагора было сосредоточенным и суровым, будто предрекая скорую беду. Дугообразные усы сливались с мохнатой, но аккуратно причёсанной бородой, которая имела продолжение в виде кудрявой бакенбардой. Его голову покрывал какой-то затейливый колпак, которые носили античные люди. И что самое привлекательное было в этой фигурке, – чёрные глаза, как у хозяйки квартиры. Это были не простые глаза, они были, как живые, так – как из глазниц то расплывался волновыми лучами непонятный свет и мутил почему – то голову, то резко затухал и леденил душу.