Хвост фюрера. Криминальный роман - стр. 62
– Я пойду к подъезду выйду, покурю, – нарушил он молчание, – надо на парнишку поглядеть, что он из себя, представляет, а получиться и поговорю с ним по душам. Время терять не будем. Если базара не получится, то в эту квартиру больше не вернёмся. Останемся жить у блатной тётки, что у Финна дома обитает. Нельзя Финна подводить, – напряжение может произойти в отношении его после нашего отъезда, так – как неизвестно что у этого огрызка на уме? Не надо исключать того, что он вообще не человек, а молодой изверг.
Глеб оделся и вышел из дома.
На улице было свежо, тихо и даже немного тепло. Утреннее осеннее солнце, грело лицо, словно в апреле. Он расстегнулся и, достав из кармана портсигар, закурил свой неизменный «Памир».
Не успев докурить сигарету, услышал звук скрипучей пружины фиксирующей дверь. Он повернул голову. На крыльце появился парень в синей плащевой куртке с длинными, как у Битлов волосами. Такие куртки были тогда большой редкостью, и купить её можно было только у контрабандистов. Видно было по фасону и качеству, что куртка имеет заграничный вид. На шее у него висело пёстрое кашне, – явно тоже не с прилавков советских магазинов. В руках парень держал большой министерский портфель из чёрной кожи. Сомнений быть не могло, – это был Морис.
– Молодой человек, – окликнул его Глеб, когда парень спустился с крыльца.
Парень обернулся.
На Глеба смотрело совсем, юношеское лицо, – это было не дерзкое и не наглое лицо подростка, а скромное и вполне соответствовало бы интеллигентному человеку, если бы не его длинные волосы. Такие причёски в эти года подвергались ярой критики у общества, которое считало, что советская молодежь, подражает капиталистической молодёжи в моде и манерам поведения, что претило моральному кодексу советского человека.
Но Глебу было всё равно, какая у парня причёска, так как у него самого волосы лежали на плечах и по длине были ничуть не меньше чем у молодого человека.
«Морис больше похож на девочку, а не на парня – молниеносно пронеслось у Глеба в голове. – Нежная кожа на лице и алые губы воронкой, согласилась бы иметь каждая девица. И если бы в его волосы вплести банты, то его смело можно назвать Мариной».
Морис увидав перед собой инвалида с модной причёской и шрамом на лице, сразу изумился и вежливо спросил на русском языке:
– Извините, пожалуйста, вы ко мне обращаетесь? – покрутил он, головой назад, думая, что там ещё кто – то стоит. Но, убедившись, что поблизости никого нет, сделал шаг вперёд и поднялся на крыльцо.
Глеб, ослепляя его своим золотым ртом, спросил: