Хватка - стр. 47
Глава 6
…да куда он денется? Бисовы дети! – Возмущался старик. – Вот же лежит. Воздуха нахватался, да и солнышко греет, шоб воно вже и вам кресты могильные нагрело, паскуды! Хоть бы воды глоток дали, нелюди! Не нам так хоть дитенку! Шо? Е? Де, вона Михайло? Отось…, неси швидше, хоть обмочить голову мальцу…
В лицо Петрухе плеснули водой, и будто кто камень с груди снял. Он отбросил накрывающую глаза рубаху, но дед сказал еще полежать, чтобы земля вытянула обморок.
Часть людей уже не работала, стаяла рядом. С другой стороны могилы высились кучи мертвых собак, коих бабы, взявшись за края снятых передников, еще продолжали приносить с почерневшего от огня поля.
Советских солдат складывали в яму, накрывали лица: кому сорочкой, кому портянкой, а другого-то ничего под руками не было. Позже, по команде немцев, опустили к погибшим красноармейцам и их четвероногих товарищей. Выходило так, что воевали вместе, погибли вместе и спать вечным сном теперь тоже будут бок о бок.
Документов у убитых солдат немцы брать не разрешали, но селяне, кто половчее, перед тем, как спустить в могилу, успевали вырвать из красноармейских книжек хотя бы фотографии. «Как же так? – Тихо сокрушались люди меж собой. – У каждого же есть мать, отец, братья, сестры. Они ж даже знать не будут, где их родич схоронен? А так, ежели коснется, своего-то узнают по карточке?»
Тут же, рядом с общей могилой, сбросили в кучи, снятые с мертвых сапоги и зеленые фуражки. Как только мужики засыпали погибших и набили над ними могильный холм, немцы, ничего не говоря, повернулись и дружно двинулись в сторону села.
Легедзинцы постояли еще немного, дождавшись, когда те скроются за деревьями, а после того, повздыхав немного, да пошептавшись о своей тяжкой доле, стали разбирать меж собой армейскую обувку.
Домой шли, разбившись по три, пять-семь человек. Ни у кого не было никакой охоты говорить. Дом Бараненок был одним из дальних, если идти от поля, потому Петруха с дедом вскоре остались только вдвоем.
– Диду, – как только они отдалились от соседской хаты, тут же поинтересовался внук, – а ты чего сапоги не брал? Чуть не каждый третий хватал, и по три пары и по четыре.
– А ты что ж, с того горюешь? – Из-под бровей, испытующе, глянул на него старик. – Носил бы ты сапоги, снятые с мертвого? …И там же лежат не тати-розбійники, а свои солдаты. Дето ж воюе твой батько и брат. Невже носил бы?
– Не, дідусь, – насупился Петрок.
– Во, и я так подумал, внуче, – вздохнул дед, – не хорошо это. Глядел ты на то? Хватали ж не ті, хто і корови не мають. Набирались у кого двор, як у пана, хата, две телки и сват Председателем был. Такие люди, внуче – нищие душой! Таки и за щепку чужую удавятся.