Хватит! Я не твоя игрушка - стр. 5

А ведь для папы это был не просто диагноз. Это был приговор. Он всю свою сознательную жизнь работал строителем, последние десять лет был прорабом. Он жил этой работой, любил её, гордился каждым проектом, каждой построенной стеной. Авария отняла у него не только способность ходить, но и смысл жизни. Но уход мамы ударил по нему ещё сильнее. Он не плакал, не кричал, не просил её вернуться. Просто замкнулся. Как будто что-то внутри него окончательно сломалось.

Я ненавижу её. За трусость. За предательство. За то, что сделала с папой. За то, что бросила нас, когда мы нуждались в ней больше всего.

Горло перехватывает спазм, но я быстро проглатываю его, привычно надевая маску спокойствия.

– Ерунды не говори! – голос срывается, вырывается со злостью. – Я не моя мама. И семью никогда не брошу.

Папа ничего не отвечает, только ковыряет вилкой салат, избегая моего взгляда.

Я глубоко вдыхаю, сглатываю комок в горле, наклоняюсь и касаюсь губами его шершавой щеки.

– Смотри, как покушаешь – сразу выпей лекарства. Вот они здесь, на тумбочке. Я бегу на собеседование, пока не знаю, когда вернусь. К тебе тётя Зина зайдёт, присмотрит.

– Не надо! – резко бросает он, но я уже отворачиваюсь.

– Всё, иду собираться, – твёрдо говорю, выходя из комнаты.

– Не забудь про лекарства, пожалуйста! – напоследок напоминаю, заглядывая в дверной проём.

– Ага, – доносится угрюмо в ответ.

Щёлкаю дверью, оставляя его одного, и выдыхаю. Глубоко, прерывисто. В груди клубком свернулось напряжение. Но я не имею права сдаваться. Я пообещала себе и папе, что буду сильной. Что сделаю всё возможное, чтобы он снова встал на ноги, даже если сейчас он в это не верит. Я не позволю отчаянию взять верх. Я найду деньги на реабилитацию, на массажи, на всё, что потребуется. Я отдам долг и позабочусь об отце, какой бы тяжёлой ни была эта ноша. Потому что он – моя семья. И я не повторю ошибки мамы.

Ещё один день. Ещё одно сражение. И я должна его выиграть.

Александра

Бегу в кухню за телефоном и спешу в свою комнату, которая по совместительству является и гостиной. Крошечное пространство заставлено старыми, но уютными вещами: потертый диван с выцветшим пледом, небольшой стол с парой стульев у окна, на котором всегда лежат мои университетские книги. Шкаф-купе с дверцами, которые заедают, стоит в углу, рядом с ним – полка с бабушкиными банками, заполненными травами.

В воздухе пахнет мятой и липой – аромат детства, теплых вечеров у бабушки, но сейчас он не приносит утешения. В груди всё ещё неприятно сжимается от разговора с папой, будто кто-то сдавливает сердце ледяными пальцами.