Хрустальный ключ, или Жили-были мы - стр. 17
На берегу никого не было, только с мостков полоскала бельё какая-то бабка. Она без интереса поглядывала на сцепившихся в драке мальчишек – одного в летней гимназической форме, а другого – в чудных коротких штанах и майке с цифрой семь. Гимназист очень ловко повалил «седьмого» на траву. Отобрал у него какую-то жёлтую коробку – не коробку, во весь дух побежал с ней вниз по косогору. Подпрыгнул, повертел пальцем в коробке, как будто чай в стакане размешивал, и, как лягушка, брякнулся на землю…
Стёпка встал, подобрал валявшиеся в траве часы и, проходя мимо Тёмы, швырнул их ему. Но в руках Тёмы часы засветились золотом, циферблат обвили лавровые листья. Стёпка замер с открытым ртом.
Пацифисты не любят сражений, но это не значит, что им не нравятся победы.
– Подойди! – не глядя на Стёпку, сквозь зубы процедил Тёма. – Теперь помоги встать! И отряхни там сзади.
Стёпка послушно, подобострастно даже, исполнял все приказания. Тёма, не оглядываясь, поднялся вверх по косогору, остановился. Прикрикнул, чтобы Стёпка подошёл поближе и взялся за Тёмин рукав.
Бабка с бельём увидела, как мальчики побежали вниз, подпрыгнули и растворились в воздухе над водой. Бабка перекрестилась и замерла, как была, на коленях. А простыня, которую она полоскала, уплыла вниз по реке.
Глава восьмая
Тёма и Стёпка стояли на широкой гранитной набережной, напротив роскошного особняка, в высоких окнах которого отражалась красная крепостная стена, за ней – трёхъярусная колокольня с золочёным шпилем. Стёпка ошалело пробормотал:
– Петропавловская крепость, архитектор Трезини…
В Петербурге ни Тёма, ни Стёпка никогда раньше не были. Но Стёпка в своей гимназии учился хорошо, а Тёма, мягко говоря, не очень, и поэтому ничего не знал ни про какого-то там Трезини, ни про крепость. И напрягся, ожидая Стёпкиных расспросов. Впрочем, для таких случаев у него было заготовлено объяснение: «Когда это проходили, я болел». Но Стёпка, продолжая оглядываться, бормотал себе под нос:
– Биржа, архитектор Тома де Томон… Академия наук, Кваренги… Ростральная колонна, скульптор Тибо…
Слава богу, архитектурные познания Стёпки на этом закончились, иначе Тёме пришлось бы рассказывать про какую-нибудь полугодовую скарлатину с карантином. Увлекла обоих толпа на набережной. Мальчишки, разносчики, простолюдины – все торопились куда-то в одну сторону. Туда же из зеркальных дверей особняка смотрел величественный швейцар. Строем пробежала рота солдат.
– Ты смотри, в киверах[5]! – изумился Стёпка. – Как в войну с французами! Какой же это год?
– Не помню, – небрежно сказал Тёма. – Когда эту войну проходили, я болел.