Хрупкие создания - стр. 22
– Бросай уже свои танцы, – требует мама.
– Ни за что, – отвечаю почти бездумно.
– Что ты сказала?
Между нами повисает тишина. Хорошие корейские дети не перечат своим родителям. Так делают только белые, а я белая только наполовину и такими привилегиями не обладаю. Ее дыхание учащается. Пусть она не хочет этого признавать, но балет – у меня в крови. Пусть у меня не белоснежные волосы и не пронзительно-голубые глаза, но я заслужила быть здесь. Так же как Бетт, или Элеанор, или даже Алек.
– Ты тоже танцевала, – шепчу я.
Кажется, что сейчас она ударит меня по лицу прямо через телефон.
Мать прокашливается, и я практически вижу, как она поглаживает свою идеально выглаженную юбку и встает в позу. Иногда я так хочу, чтобы она рассказала мне, каково ей было здесь танцевать. Или поделилась какими-то особыми трюками, как бывалая балерина. Хотела бы, чтобы она надела один из старых костюмов, которые прячет под кроватью, и станцевала со мной.
Слушаю ее дыхание, считаю до трех. Наконец она отвечает:
– Что ты вчера ела? Держись подальше от этой ужасной американской еды. Я привезу чапчхэ и бачу гук[7].
Ну вот, она снова зарывает свои секреты подальше. Будет отрицать все до самой смерти.
– Может, Хе Джи подсобит тебе с математикой. Я беседовала с ее матерью. Миссис Йи говорит, что Сей Джин и остальные девочки постоянно приглашают тебя на вечеринки, а ты не приходишь. Сей Джин и Хе Джи ведь такие хорошие девочки.
Сей Джин нифига не хорошая. Да и я тоже. Это наши матери считают нас милыми и послушными, такими, какими мы стали бы, родись мы в Корее. Мы с Сей Джин были лучшими подругами и делили комнату. Сердце вопреки всему сжимается. Смотрю на дверь комнаты Сей Джин, нашу старую комнату, и вспоминаю, как близки мы были. С тех пор у меня не было настоящего друга.
Я, конечно, вру:
– Я как-то пила чай с Сей Джин. И девчонки все время говорили по-корейски.
Очень быстро. Я не поспевала.
– Это твоя вина, – прерывает меня мама, не желая брать на себя вину за то, как меня воспитывала.
Я знаю пару фраз на корейском, названия блюд, понимаю достаточно из того, что удается подслушать на ее социальных посиделках. Но разговаривать по-корейски я не умею, и иногда это безумно расстраивает.
– Я повысила твое пособие, запишись на языковые курсы. Ты записалась на SAT[8]? Слышала, первый уже в октябре, и…
– У меня теперь каждый вечер будут трехчасовые репетиции, – произношу еле слышно. – Я же говорила, я дублерша феи Драже.
– Дублерша, – фыркает она с пренебрежением.
Мне тут же хочется процитировать ей речь, которую произносит для дублеров Морки: что я могу понадобиться в последнюю минуту или меня могут выбрать, потому что быстро учусь; что я в состоянии выдержать нагрузку на сцене, что это большая ответственность.