Хроники Януса - стр. 64

Третий допрос, однако, мало к чему привёл. Карфагенянин, обозлённый на нас (и в не малой степени на себя самого), вёл себя как никогда дерзко и сыпал проклятиями. Похоже, он догадался, что снадобье у нас закончилось. Из его поведения Марциан вывел, что он вёл себя так желая вызвать наш гнев и надеясь, чтобы мы его поскорее убили – ак, вероятно, он хотел умереть с честью, наказав самого себя за то, что проговорился. Но Марциан не поддался на его уловку.

Здесь я чуть от повествования.

Считается, что мудрость – удел стариков повидавших жизнь. Посему, о собственной мудрости (разве что о её начатках?) я сказать не решусь, хотя за свою недолгую жизнь мне довелось многое пережить и немало повидать. Так, я заметил, что знание людей напрямую зависит от знания самого себя – как и то, что настоящая мудрость не приемлет однозначных суждений. Ещё есть одна вещь, о которой я размышлял как о непреложной. Например, если что-то идёт очень хорошо и вскоре даёт плоды, то затем, как правило, всегда будет препятствие или подвох; всегда последует то, что осложнит тебе жизнь и умерит твою радость. Говоря это, я исхожу из своего опыта, хотя слышал похожее и от других. Вот почему, я выработал в себе привычку относиться безучастно к неожиданной удаче. Потому, что почти всегда вслед за ней – по крайней мере, это стало верно для меня – придёт неудача; непременно случится то, что всё испортит. Я стараюсь сдерживать радость. Хотя, признаюсь, что истинную радость нелегко сдержать. Возможно, вот так боги напоминают о себе, исправляя собственные ошибки в нас, и этим же дают понять чтобы мы, будучи несовершенны, знали своё место. Это игры богов. Возможно, так они просто развлекаются: нарочно чередуют радость и горе, наблюдая как мы справимся от перепада чувств – как развлекается ребёнок: засыпая песком жука и с интересом глядя как тот выберется… чтобы засыпать вновь.

Я сделал отступление это совсем неслучайно, а предваряя продолжение истории. Потому что вскоре произошло то, что весьма омрачило наш успех.

Придя во Врата Цербера на следующий день, Марциан не обнаружил в шкафу протокол с первым допросом. Поиски свитка ни к чему не привели. Все протоколы допросов хранились в его кабинете закрытым на замок. Это сложный замок, и ключ от него – штырь с множеством несимметрично сделанных прорезей – было непросто изготовить. И этот ключ был только у него. Каждый раз Марциан открывал кабинет ранним утром, как только появлялся во Вратах, и закрывал, когда уходил. Коридор, где был расположен кабинет, охранялся, а охранники были взятыми на службу по рекомендациям. Зная всех их почти поимённо, я тут же отмёл версии об их небрежности. Это была намеренная кража. Это, также, означало, что в Риме под самым нашим носом в самой закрытой тюрьме орудуют агенты врага.