Хроники Шеридана - стр. 9
– Эй, Толстяк, по-моему, твоей мамочке сегодня нездоровится…
Oн ничего не ответил, увлекая их все дальше. Наконец, дети остановились:
– Вот!
В его голосе Рио уловила завораживающие нотки таинственности.
Каково же было разочарование, когда она узнала, что предметом её внимания должна стать обыкновенная картина! То есть, картина-то была хороша: река, Старый мост, кусочек прилегающей рощи; и рама была красивая, и нарисовано так, что каждая травинка словно живая… Но это было совсем не то, чего она ожидала.
– Смотри! – сказал Дю и, забравшись с ногами на диван, над которым висела картина, вдруг просунул прямо туда голову, плечи, неловко перекувырнулся через раму точно через перекладину турника и… исчез.
Рио не успела закрыть рот, как Толстяк, тяжело дыша, перевалился обратно. Не удержавшись, он съехал прямо на пол. Его руки были испачканы землей.
– Интересненько! – протянула она. – Я тоже так хочу! – и быстро вскарабкалась на диван. Карапуз, сопя, полез за ней.
– Подожди, – сипло сказал мальчишка, – его надо оставить тут. Там – нехорошо.
– Ты что-то видел? – Рио замерла в охотничьей стойке.
– Нет, но…
– Тогда о чем речь?
– А вдруг что-нибудь случится?!
– Что-нибудь случится, если твоя мамочка найдет его здесь! – заявила Рио. – Держу пари, она поставит на уши всю городскую дезинфекционную команду,. А если она его ещё и узнает, то через три секунды здесь будет моя бабуля! – и от вашего дома останутся руины, прежде чем она разберется, что к чему.
– Как знаешь… – неохотно поддался Толстяк, поднимаясь, и влезая вслед за ними на диван. – Только я бы все же оставил малыша дома… Постой, дай я первый!
Когда он исчез, Рио запихнула в картину братца, а потом, набрав в грудь побольше воздуха, словно ей предстояло нырнуть в воду, зажмурила глаза и…
…Она почувствовала, что лежит на траве. На мокрой прохладной траве. Открыв глаза, Рио поднялась и огляделась.
Здесь было раннее-раннее утро… Солнце ещё только просыпалось. Над рекой поднимался пар. Трава блестела от росы. Свежо, прохладно, тихо… За мостом в молчаливом ожидании замерла роща.
– Идём? – неуверенно предложила Рио, зябко ежась.
– Погоди… – отозвался Толстяк. Он достал из кармана кусок бечевки и, шаря руками, точно слепой, привязал его к воздуху, – там, где осталась невидимая отсюда рама. – А то еще заблудимся,– пояснил он. Стянув через голову футболку, Дю надел её на малыша, который дрожал от холода. Крепко зажав в руке его ладошку, Толстяк скомандовал: – Вперёд! – Дю всегда поступал правильно и осмотрительно – качества, которых Рио была лишена, и сейчас он остался верен себе. Это успокаивало.