Хроники Нордланда. Грязные ангелы - стр. 55

А вот Гор знал, чего это ему стоило. Он обладал мощнейшими лидерскими качествами, тем, что в более позднее время будут называть харизмой, был умён и осторожен, отважен, отлично научился владеть собой, скрывать свои чувства и намерения, умел, если нужно, проявить жестокость и решительность, презирал боль и слабость. Он был доволен собой и гордился тем, как изменил мир вокруг себя. И не ожидал, что из-за какой-то Чухи мир этот начнёт рушиться, и сам он окажется на грани гибели… Ведь, не смотря ни на что, дурным и озлобленным Гор так и не стал, сохранив живую душу и горячее сердце. От природы он был прям и честен, и эти прямота и честность вкупе с врождённым благородством и мужеством, требовали признать то, чего признавать Гор не хотел никак: что ему встретилась Чуха, достойная уважения. С болью и неохотой, что называется, «с мясом», вырывал он из своего сознания прежний стереотип. Лёжа вновь без сна уже которую ночь подряд, Гор пытался и так, и эдак пристроить новое открытие в стройную систему прежних ценностей, но оно не встраивалось, корячилось, заставляя его нервничать и даже беситься.

Дольше всего и тяжелее всего Гору в своё время давалась борьба с жалостью. Он всегда жалел всех, кто был слабее, уязвимее, чем он сам. Всякие чудики, странные и хрупкие создания находили в нём заступника и опекуна; и жалость к девушкам была для него самой большой и опасной проблемой. Хозяин отлично сознавал, как опасны взаимные чувства меж его рабами, и бдительно выслеживал малейшие признаки их проявлений. Юноше, заподозренному в симпатии к какой-то конкретной Чухе, приказывалось забить её до смерти. Если он отказывался, её жестоко убивали у него на глазах, а его самого казнили, и тоже… весьма изобретательно и показательно. Гор уже не единожды становился свидетелем подобных расправ; но страх смерти его бы никогда не остановил сам по себе.

Когда он почти смирился, и стал обычным мальчишкой в Конюшне – ему было тогда уже пятнадцать лет, – Хозяин позвал его к себе и велел у себя на глазах изнасиловать девочку. Это была первая девочка Гора, тогда ещё безымянного мальчишки, и он до сих пор помнил её, хоть очень хотел бы забыть. У неё были медового цвета глаза и волосы и прекрасные, пухлые, нежные губы, сложенные «поцелуйчиком». Она была эльдар, как Мария, хоть и моложе последней – как Гору теперь казалось. Он так и не смог вытравить из своего сердца память о том горячем, восторженном чувстве, которое переполняло его после первого в его жизни секса. Он испытал тогда благодарность к той, что подарила ему – хоть и против своей воли, – такое наслаждение, и восторг перед красотой и одуряющим соблазном женского тела, нежного, сладкого, душистого и невыносимо желанного… Хозяин, как обычно, распинался о том, насколько женщина ниже, как она убога и отвратительна по сравнению с мужчиной, а мальчик, не слыша его, пожирал её глазами, мечтая вновь дотронуться до её кожи, до её груди, и ощутить её упругость, нежность и теплоту… Гор больше никогда не видел эту девушку – в Приют он попал через полтора года после этого, и в Девичнике её не застал, – но помнил и желал её до сих пор. Ему до сих пор втайне казалось, что она была прекраснее всего, что он когда-либо видел и знал… А тогда Хозяин приказал ему бить её. Бить тело, которое было ему так желанно, внушало такую нежность!!! Мальчишка отказался, и Хозяин пообещал, что если он этого не сделает, её будут бить его телохранители – и не просто бить, а ещё и резать. Отрежут одну грудь, потом другую… вспорют живот… Гор знал уже, что это не пустые слова, и взял в руки плеть. В этот миг что-то в нём умерло тогда, умерло страшно, больно, так больно, что потом, вернувшись на Конюшню, он пытался вновь покончить с собой… Но ему опять не дали. Пришлось жить, пришлось бить снова… Но потом это стало уже не так страшно. Гор так и не полюбил насилие, но бил легко. Легко рвал пасть собакам и ломал им хребты, легко насиловал, без колебаний порол и сыпал соль на рубцы. Первый удар по той, первой девушке убил того мальчика, каким он был когда-то, и породил Гора – совсем другого зверя. Он не любил об этом вспоминать, старался не думать – и вспоминал и думал сейчас. Мария была чем-то похожа на ту девушку – тоже эльдар, тоже медово-золотистая, сияюще-прекрасная. Душа Гора металась, сердце упрямо требовало чего-то ненужного. Он знал, что нельзя делать того, что он делает, но не сделать не мог – и среди ночи отправился в Девичник, прихватив с собой кое-что.