Хроники Аальхарна. На границе чумы - стр. 17
Другая часть была намного спокойнее и практичнее. Ты все равно никуда отсюда не денешься, говорила она. С этими людьми тебя связывает десять лет жизни бок о бок, и, какими бы они ни были, тебе с ними намного проще, чем без них. Да, пусть они несовершенны, пусть они гадки, а сейчас омерзительны до судорог, ты зависишь от них, потому что, по большому счету, беспомощен в этом мире. Тебе не приходилось раньше пахать землю, печь хлеб, охотиться, строить дома, шить одежду, твое прекрасное далеко даже и не предполагало необходимости в подобных навыках, так что если бы не эти отвратительные люди, то ты бы попросту замерз в лесах. Поэтому успокойся и постарайся забыть. В конце концов, разве ты что-то можешь изменить? Вернуть Ирну, убедить людей, что ведьм не бывает, что перед едой нужно мыть руки, – увы и ах, это все не в твоих силах. Поэтому пусть думают, что ты блаженный дурачок и потихоньку молишься за них перед Заступником.
– Я ненавижу себя, – произнес Андрей по-русски. – Ненавижу.
Он опустил голову на руки и закрыл глаза, желая раствориться во внутренней и внешней тьме. Дождь стучал по крыше, печально и сиротливо шелестели листья, срываясь с веток и падая на раскисшую землю. Андрею хотелось, чтобы выпал снег, который хоть немного прикрыл бы всю эту грязь, не позволил ей растечься еще дальше, хотя в итоге и сам бы стал ею. Но до первых белых мух было еще далеко, дождь все шел и шел, и не было слышно ни молитв, ни проклятий.
А потом Андрея вдруг что-то будто толкнуло под ребро. Он поднял голову и увидел, что из-за кустов на него смотрит Несса.
***
Нессе было тринадцать. Через год ее бы выдали замуж за какого-нибудь вполне достойного человека, но тут у матери нашли овечьи сердца, и Несса понятия не имела, откуда они взялись в печи.
Когда еще недавно такие хорошие и добрые соседи поволокли мать к отцу Грыву, Несса бросилась бежать – ничего хорошего от мужиков с вилами и факелами ей ждать не приходилось. В лесу она умудрилась заблудиться, свалилась в какой-то овраг и разодрала ногу, так что, когда вышла к избушке юродивого, то едва не падала от страха и потери крови.
Андрей сидел на крыльце – увидев Нессу, он поднялся, и она еще подумала: что, если он был там, в поселке, когда убивали мать? А ее убили, в этом Несса не сомневалась, и это знание было наполнено нестерпимой болью.
– Выходи, – негромко произнес Андрей, и Несса, выбираясь из зарослей, вдруг подумала: “А ведь он не юродивый. Он такой же блаженный дурачок, как моя мать – ведьма”. Прищурившись, Андрей посмотрел на нее и спросил: