Хроника смертельной весны - стр. 7
– Ему необходимо пройти ординатуру по военно-полевой хирургии, – заключила Моник. – Ты ж понимаешь – ему не аппендицит придется вырезать.
– Он уже поступил. Как видишь, мальчик очень ответственный.
– Как все фон Арденны, – тихо засмеялась Моник. – И самая лучшая из них. Жики…
– Да, дорогая, я здесь.
– Когда я в первый раз увидела тебя в лагере… помнишь?..
– Конечно, – Жики на самом деле не помнила. Их с мамой прибытие в лагерь Генгенбах было сплошным черным пятном в ее памяти. Но она никогда не признается в этом. – Конечно, я помню, милая… Моник…
– Я подумала тогда, что ты похожа на цаплю. Вернее, на птенца цапли – такая худая и длинная… Мне стало так тебя жаль. А позже, когда убили Мадлен[19], ты мне заменила сестру. Спасибо, что ты была у меня.
– Сестра моя, – Жики сдерживалась из последних сил, – благослови тебя Бог…
Моник пожала Жики руку: – Я ухожу… И ты остаешься одна… – она закрыла глаза. – А теперь – иди, моя дорогая. Устала я… Невыносимо устала…
Магистр Ордена палладинов отошла на рассвете – последний вздох слетел с шершавых, обметанных губ: «Trop longtemps… je viens chez vous…»[21]
Начало весны 2013 года, Лондон
Когда людям не о чем говорить, они говорят о погоде. Или обсуждают планы на день – только не совместные, а каждого в отдельности.
– Снова дождь, – констатировала Катрин, мельком глянув в окно.
– Дождь, – согласился Сергей. – На дорогах – гололед.
На этом тема погоды была исчерпана, и за столом воцарилось молчание. Катрин демонстративно пила кофе – вторую чашку за утро. Несмотря на увещевания Сержа и настоятельные рекомендации ведущего ее беременность врача, она пила, а вернее, хлестала кофе – по пять чашек в день – без молока и без сахара.
– Чем сегодня займешься? – намазывая маслом тост, поинтересовался Булгаков у жены.
– Пройдусь по магазинам, – услышал он привычный ответ. Но если раньше его недовольство вызывал сам факт ее хождения по магазинам, то теперь на смену ему пришел страх – почти осязаемый, плотный, густой, с душком, словно от прокисшей сметаны. Этот страх впервые накатил, когда придя однажды домой и не застав Катрин, он нашел записку от нее: «Ушла за покупками». Он ждал, с периодичностью в пять минут набирая ее номер – недоступный, как Северный полюс, а в десять вечера, взвинченный до предела, выскочил на улицу, в панике оглядываясь по сторонам, не представляя, куда бежать и где искать ее… И тут он увидел Катрин, бредущую по тротуару, опустив голову. Ее живот уже отчетливо угадывался под синим дафлкотом