Хранитель света. Код Фауста. Мифомистика 21-го века - стр. 46

– Бедная Офелия, бедная Эвридика

Кажется та не только не расстроилась, а готова была заплясать от радости, но сдерживалась из последних сил.

№№№№№№

Марго не обиделась на соперницу, хотя вероятно должна была. Но не обиделась. Хотя Фауста она никогда не считала Люцифером, она никак не соотносила их до сих пор, но тогда поняла, что это тоже одна из его масок. Но Мефистофель, пришедший в этот мир, чтобы творить добро вопреки своим убеждениям, он здесь, с ней, и ей суждено стать Берегиней, ради того, чтобы быть с ним и помочь ему обрести себя самого, и чем черт не шутит, наконец изменить этот странный мир.

Балерина недолго противилась. Она была светским человеком, и как только тот самый свет померк, и сгустились тучи, она упорхнула искать кого-то еще, более успешного и яркого. Возможно, она даже рада была освободиться от обузы, от писателя, ставшего изгоем, положение которого становилось все более неопределенным и туманным. Ей нужен был кто-то совсем иного склада. Ведь он сам говорил о надвигавшейся смертельной болезни.

Из намеков и обрывков разговоров Марго поняла, что происходило с ними что-то неладное. Когда балерина узнала, что он остается только подающим надежды литератором, не было предела ее разочарованию. Она не могла скрыть этого. Она обманулась в своих надеждах и больше не хотела терять время. Он не Гете, и не Данте, никогда не был ими и не станет, сколько бы ты не называл свое творение «Божественной комедией, это ничего не меняет, – говорила та своей подруге, когда угроза разрыва стала неизбежной.

У нее была яркая интересная жизнь, другой она себе и не представляла. Если он не может сделать ее еще лучше и ярче, то она уходит. Она и на самом деле была благодарна своей сопернице за освобождение от креста, который не смогла бы унести. Она не была героиней. И это не ее вина. Она не бледная тень героя, она не только муза художника, но и сама творец. Так ей удалось оправдаться в какой-то мере перед ним и перед собой и уйти с высоко поднятой головой в свободное плаванье. Эта Эвридика превзошла ту, древнюю, надо было признать ее превосходство, и Фауст порадовался таким переменам, может и он был причастен.

№№№№№№№

Но ночью, когда она не вольна была рассуждать здраво, ей снился сон. Она видела дворец царя Ирода. И она была Саломеей, готовой за свой танец потребовать голову Фауста. После этого сновидения она ходила унылая и подавленная, но не долго. Даже если и так, а кто сказал, что это худший выход из всех возможных. Если это только месть, то разве она не закуска, которую подают в холодном виде?