Хранитель подземелий - стр. 66
– А ты больше слушай всяких пустобрехов со своей сестрой, – ответил Харал Зверюга, – подумаешь, пара равшаров перебежали границу, несколько магов набедокурили, вот вам заняться нечем, работали бы лучше. Берите пример с Арстеля, он даром времени не теряет!
Хельд, наполнив новую кружку и пустив ее по столу, обратился к старому мельнику на краю:
– А вы что думаете, Ваше Дряхлейшество?
Мельник Ропхиан пригубил напиток и мечтательно взглянул к потолку:
– А и не знаю, что думать. Мы-то ничего не видим, сидим здесь сиднем. Вы-то молодые, могли бы выбраться мир посмотреть. Одно я знаю точно – вот лет тридцать назад, при императоре Ганзаруле Втором, было лучше. Был какой-то… порядок, что ли. А потом эта Северная война, с нее как-то все наперекосяк пошло.
– Ударился в воспоминания, – фыркнула Карен.
– А ты молчала бы! – грохнул кружкой Хельд, кинув на нее безумный взгляд, – проявляй уважение к старшим. И к хозяину заведения, разумеется.
Карен и ухом не повела, к подобным выходкам Хельда все уже давно привыкли. Особенно его друг детства Арстель.
– Но почему сидим сиднем-то? – удивился Хельд, – я вон, уже десять лет как собираюсь в Лайнур-Арай отправиться. Ох, эти загадочные леса. Народ, знающий магию лучше всех. Они, вроде, гостеприимны. Многому бы я там научился!
То, что Хельд мечтал стать магом, все посетители таверны давным-давно знали. Местной травнице-хаглорианке, некогда покинувшей лес Лайнур-Арай, он плешь проел, допытываясь до рассказов о ее родном крае.
– Вот именно, что собираешься, – ответила Карен.
Дальше пошла долгая беседа об этой войне. О ее героях, о зачинщике восстания – короле Севера Гроре Свободолюбце. Старый мельник, как все уже знали, прошел эту войну, но он предпочел молчать. Хельд вовсю фантазировал, искажая историю, как ему угодно, но описывал события так, что слушала почти вся таверна. Даром рассказчика крылатый трактирщик обделен не был. Арстель лишь изредка указывал известные ему факты, чтобы поддержать беседу.
Беседа селян могла бы продолжаться долго, если бы вдруг дверь не отворилась, и в таверну не вошла бы легкой, пружинистой походкой совсем юная девушка – чуть больше двадцати. Она была одета в холщовую куртку и походные брюки, подчеркивающие ее весьма соблазнительные для мужского глаза формы. Ее русые волосы едва доставали до плеч. Лицом она также вышла, могла показаться симпатичной, даже красивой. Единственное, что портило впечатление, – это шрам от ожога, видневшийся на левой скуле. С улыбкой она прошла вперед, махнув рукой хозяину и его посетителям.