Хранитель пчел из Алеппо - стр. 21
Лишь к утру я решил, что наверху чисто: оттуда не доносилось никаких звуков. В щель металлического люка над головой пробивались лучи, подсвечивая грязные стены. Я толкнул люк и увидел широкое и неприкосновенное синее небо – цвет мечты. Афра проснулась, но молчала, затерявшись в темном мире.
Когда мы вошли в дом, я пожалел, что и впрямь не ослеп. Нашу гостиную разнесли в пух и прах, стены изрисовали в граффити: «Мы победим или умрем».
– Нури?
Я не ответил.
– Нури… что они сделали?
Я смотрел на Афру, стоявшую среди сломанных вещей, – темную призрачную фигуру, неподвижную и незрячую.
Но я ничего не сказал. Жена шагнула вперед и опустилась на колени, ощупывая пространство ладонями. С пола она подобрала сломанный сувенир: хрустальную птицу с золотой гравировкой на распахнутом крыле – «99 имен Аллаха». Свадебный подарок от ее бабушки.
Афра покрутила его в руках, как делала с гранатом, ощупывая линии и изгибы. Затем тихим голосом, словно девочка из ее прошлого, она принялась перечислять имена, высеченные в памяти:
«Создающий порядок, смиряющий, всезнающий, всевидящий, всеслышащий, дарующий жизнь, забирающий жизнь…»
– Афра! – окликнул я.
Она опустила сувенир на пол и наклонилась вперед, ощупывая другие предметы. На этот раз жена подняла игрушечную машинку. Я спрятал их в шкаф через несколько недель после смерти Сами. Сердце защемило при виде того, как теперь они разбросаны по полу. Рядом валялась банка с шоколадной пастой, любимое лакомство Сами, – она покатилась прочь от Афры и остановилась возле стула. Наверное, сейчас внутри была плесень, но я держал банку в шкафу с другими вещами, которые напоминали о сыне. Угадав на ощупь машинку, Афра тут же опустила ее на пол и повернулась ко мне, каким-то чудом поймав мой взгляд.
– Я уезжаю, – сказал я, – поедешь ты или нет.
Отойдя от Афры, я принялся искать наши сумки. Обнаружил их нетронутыми в спальне, перекинул через плечи и вернулся в гостиную. Жена замерла посреди комнаты. В открытых ладонях она держала разноцветные детальки лего – остатки дома, который построил Сами. «Нашего нового дома в Англии, – сказал он, согласившись переехать. – Там не будет бомб, и дома не разрушатся, как здесь».
Не знаю, имел ли он в виду дома лего или настоящие, но мне вдруг стало тоскливо от того, что Сами родился в столь хрупком мире. В нем не было ничего прочного, но Сами пытался представить себе место, где бы кругом не рушились здания. Я сохранил дом лего в шкафу точно в таком виде, каким сделал его наш сын. Даже подумывал склеить, чтобы мы смогли сохранить игрушку навсегда.