Хранитель чаек - стр. 40
Принцесса опустила ресницы, подняла левую руку и бережно поправила одну из ярко-алых кос наследника, лежавших на ярко-алом камзоле.
– Это моя игрушка, Альшарс, – прошептала, присвистывая, – а я не отдаю другим игрушки, которые мне ещё не надоели.
– Что ж, – уродливая улыбка исказила лицо принца. Из-за шрама, опускающего край левого глаза и поднимающего край левой губы, мало кто мог читать эмоции наследника. Его считали непредсказуемым. – Играй, Гедда. Играй, пока играется.
Наследник отпустил её и, разом потеряв интерес к сестре, направился по галерее прочь. Принцесса проводила его настороженным взглядом.
Как он смел так говорить о Калфусе? Смелом, отчаянном, дерзком? Гедда была уверена: Калфус смог бы убить отца раньше собственного тридцатилетия. Альшарса все боятся, но король всё ещё не он.
Когда Джия откроет Морские врата и пустит всадников, Гедда нанесёт брату неожиданный удар. Принцесса долго накапливала кровавую магию, принося богу жертвы, но практически не расходуя его дары. Разве что чуть-чуть. Да ещё какая-то часть силы уходила на подпитку отца: старик не должен умереть раньше срока, иначе корону наденет Альшарс, а это никак не входило в планы его сестры.
– «Всадники кинут жребий, кому войти к тебе. Кому ты отдашь свою плеть», – передразнила она. – Нет, Альшарс, свою плеть я не отдам никому. Она мне пригодится самой.
Хорошо, что Калфус погиб. Гедда любила брата, но понимала: будь он жив, сестра никогда бы не смогла свершить то, что намеревалась. Немыслимое, неслыханное. Никогда ещё женщина не правила всадниками. Удел женщины был рожать и услаждать супруга. Те, кто не желал, становились охотницами.
Охотницы не должны были выходить замуж, рожать детей. Некоторые рожали, Гедда знала об этом. К своей свите она относилась милостиво и всегда давала выбор: отдать дитя своей принцессе, чтобы та сбыла его с рук, и никогда больше ничего не слышать о нём, или принести в жертву. За убийство собственного ребёнка кровавый бог одарял щедро.
Гедда знала тех, кто бестрепетной рукой исполнял свой долг, и тех, кто, со слезами, стынущими в глазах, отдавал хнычущий свёрток принцессе и умолял пристроить дитя как можно лучше. Не рабом, не игрушкой всадников. Гедда обещала. Она действительно держала слово: ребёнок не становился ни рабом, ни игрушкой. Его ждала лучшая из участей – напитать своей душой Смерть, стать источником мощнейшей магии.
8. Глава 7. Ювина сердится
Гичка оказалась шлюпкой с парусами. Четверо молчаливых матросов закрепили обе мачты, фок и грот, запихнув их толстые края в специальные выемки, спрятанные в сиденьях, разложили вёсла вдоль бортов. Демонстрирующий сумрачным видом своё недовольство Рандвальд сел назад. Джия уже знала, что зад корабля называется кормой и там находится руль. Ларан, радостный и взбудораженный, взгромоздился на нос. Ветер трепал его распущенные волосы, придавая герцогу залихватский вид.