Хозяйка расцветающего поместья - стр. 29

Я вернула продавцу улыбку, взвешивая гирьку на руке. Пять фунтов – чуть больше двух килограммов, но поди пойми на глаз, если сравнить не с чем. Пришлось коснуться магии.

Под клеймом был высверлен цилиндрик, залитый чем-то более легким, чем чугун самой гирьки.

– Клеймо, говоришь. – Я снова захлопала ресницами. – Наверное, и пристав подтвердит, что все честно. Он тут только что по берегу проходил.

Торговец выхватил у меня из рук гирьку, уронил на пол.

– Ох ты ж, помялась! Наверняка легче стала, сейчас другую возьму.

В считаные мгновения гирька исчезла и появилась новая, на вид ничем не отличимая от первой. Торговец, льстиво улыбаясь, вручил ее мне, я никакого подвоха не нашла и решила, что все же куплю у него.

Мелкие, «с ноготь», как говорили тут, и средние, «с палец», гвозди отправились в плотные холщовые мешки, перевязанные бечевой. Крупные торговец сложил в деревянный ящичек, а здоровенные, которые использовали в строительстве, обернул холстиной и перевязал бечевой.

– Вот, барыня, извольте забирать.

В его улыбке мне почудилось злорадство. И в самом деле, покупала я с размахом, помня, что домашние запасы подходят к концу – кажется, после смерти Настенькиной матери об их пополнении никто не заботился, – а я со своей магией не могу починить все. Так что теперь у моих ног лежало примерно четырнадцать килограммов гвоздей.

Прежде чем я успела попросить сложить все это в один мешок, чтобы поухватистей было, Дуня взялась за два самых тяжелых свертка, легко, будто играючи. Действительно, дома она полные ведра таскала, что ей десять кило гвоздей? Я подхватила остальные и, распрощавшись с ушлым продавцом, отправилась к коляске.

Увидев нас, Герасим окликнул болтающегося рядом мальчишку. Тот взял лошадь под уздцы. Конюх подошел к нам.

– Давайте, барыня. Что ж это сиделец хоть какого парнишку не кликнул помочь?

– Не захотел, – хмыкнула я. – У Дуни прими, ее ноша тяжелее.

Герасим почесал в затылке, но спорить не стал. Впрочем, Дуняша, освободившись от своей поклажи, тут же выхватила из моих рук свертки и, хихикая, стала рассказывать про «помятую» гирьку.

Кучер кхекнул, что, по-видимому, заменяло ему смех, и закинул гвозди в сундук, прикрепленный к задней части коляски.

– Домой везти, Настасья Пална?

– Да ты что, мы только начали! – возмутилась я.

В самом деле. Веревки, толстые, которыми привязывают поклажу к телеге, бельевые и шпагат. Пакля: скрутить в жгуты для подвязки растений, перенабить подушки в старой коляске, на которую даже кредиторы не позарились, да, в конце концов, утыкивать щели – на все магии не хватит. Брезент или подобная холстина: свои запасы я перевела почти полностью, а для работы в саду понадобятся рукавицы, и как бы не пришлось укрывать сад от заморозков. Восковые свечи и просто вощина, если найдется. Деревянное масло для Марьиных лампадок и фонарей, которые я собиралась развесить над крыльцом и у хозяйственных построек. Олифа. Кирпичи Виктор обещал, но позаботится ли о растворе для кладки? Про цемент я тут не слышала ни разу, значит, нужна известь. В земле под сараем оставались еще два горшка, но хватит ли? Лучше докупить, запас карман не тянет. Дверные петли и скобы, крючки и петли для них, бельевые прищепки, иголки обычные и шорные, нитки швейные и банки для консервирования – пусть здесь пока и не знали консервирования. Словом, все те мелочи, что постоянно нужны в хозяйстве и о которых после смерти матери Настеньки никто не заботился.