Хозяйка большого дома - стр. 38
Вцепилась бы в волосы? Опрокинула на пол?
Сдержалась.
– Ты никто. – Дайна провела пальцами по красному лицу. – Слышишь? Ты никто… и сдохнешь скоро… сначала твое отродье, потом ты…
Она ушла, оставив на чердаке свой ландышевый запах, точно метку, и Ийлэ поспешно открыла окно, позволяя ветру вычистить его. Сама же вернулась к корзине, легла рядом, сунула палец в синюшную ручонку отродья.
Сдохнет? Ну уж нет… это пока незаметно, но Ийлэ точно знает: отродье будет жить.
– Она глупая. – Теперь, когда на чердаке вновь было пусто, Ийлэ могла говорить. – Она меня боитс-с-ся… почему?
Отродье не знало. Оно стиснуло палец в кулачке и вновь смежило веки. Так и лежали, долго, пока ветер не вымел все следы Дайны…
…она и вправду убила бы…
…или нет? Такие не убивают сами, смелости не хватает, но если исподволь, чужими руками…
Надо будет найти еще одну куклу…
За кукольным столом есть место, а Ийлэ интересно будет играть за Дайну. Быть может, Ийлэ даже скажет, что Дайне нечего бояться, что она, Ийлэ, вовсе не собирается выдавать чужие грязные тайны. Не из благородства душевного, но потому, что тайны эти – и не тайны вовсе, мелочь… или даже не так, в них нет смысла.
И та, кукольная Дайна, глядишь, сумеет понять.
Или нет?
Глава 5
На сей раз Ийлэ услышала приближение пса: он поднимался медленно, останавливаясь на каждой ступеньке. Дышал тяжело. И боль испытывал.
Райдо…
…боль сладкая, как патока, кленовый сироп, который доставляли из бакалейной лавки. Покупки привозили раз в неделю, в картонных коробах, и Ийлэ, пробираясь на кухню, садилась в уголочке. Ей нравилось смотреть на то, как кухарка эти короба распаковывает. Она движется с нарочитой неторопливостью, вскрывает крышку, вытаскивает банки с маринованными абрикосами, мешочки с цукатами, с засахаренными сливами и изюмом, которые взвешивает на домашних весах. Бакалейщик сидит за столом, ему ставят тарелку с пирогом и широкую глиняную чашку.
Он пьет чай и следит за кухаркой.
Эти двое доверяют друг другу, но… ритуал есть ритуал.
Про ритуал сказала мама, с усмешкой, и еще добавила, что людям ритуалы важны.
…а псам?
Зачем он сюда таскается? Прислал бы щенка своего, который Ийлэ ненавидит, но не тронет без приказа. С младшим она знает как себя вести, а этот…
– Можно? – спросил он, прежде чем войти.
Будто Ийлэ могла запретить.
– Окно зачем открыла? Ребенка застудишь, – проворчал он.
Закрыл. Остановился, сгорбившись, прижав руку к боку. И задышал часто, поверхностно, а потом закашлялся, и в воздухе запахло кровью.
Псу было больно.
Ийлэ вжалась в пол: она помнила, что свою боль они лечили чужой.