Хозяйка большого дома - стр. 40
– …а наверху шар распускается. Цветок такой. Желто-лиловый, как… не знаю, как что… красивый… я на него пялился. Веришь, видел, как трещины идут, и как иглы проступают, и как лопается он, тоже видел… мне говорят, что невозможно, что воображение, но я-то знаю.
Он замолчал, сглотнув слюну, и Ийлэ мысленно пожелала псу подавиться.
Пожелание не сбылось.
– И видел, как летят… семена, да?
Семена… отец говорил, что живое – священно. И в силу разума верил, и в то, что война, она где-то там, вовне. Какая война в городе, где на площади высаживают сортовые тюльпаны?
– В себя я уже в госпитале пришел… вытащили… сказали, повезло… нет, во мне оно осталось и вытащить его никак, но все равно повезло… живой же… еще немного живой.
Он замолчал и молчал бесконечно долго, а Ийлэ слушала срывающееся его дыхание, в котором явно слышался весьма характерный клекот: легкие пса медленно заполнялись кровью.
– И ты жива… еще немного… а немного жизни, – он облизал губы, – это уже много…
Много? Нет. Достаточно. Правда, для чего, Ийлэ не знала.
Пес не уходил. Он не делал попыток приблизиться. Не стонал. Не проклинал. Просто лежал, вытянув руки. Ладони его были некрасивыми, слишком широкими, загоревшими дочерна. И на этой черноте выделялись белые рубцы. Он шевелил пальцами, короткими, массивными, с квадратными ребристыми ногтями, и рубцы тоже шевелились, будто переползали.
Пес вздыхал.
Ийлэ чувствовала его боль. И не чувствовала радости, хотя должна была. Она смотрела на руки пса, на шею его темную, на щетину светлых волос и на темную кожу под ними. На шрамы. На клетчатую шерстяную рубашку, рукава которой он закатал по самые локти. На ноги и вязаные же носки.
Он был… неправильным.
И когда появился тот, молодой, Ийлэ почти обрадовалась.
– Райдо, ты здесь? Здесь. – Щенок, которого звали Натом, демонстративно не замечал Ийлэ. Наверное, он надеялся, что если не обращать на нее внимания, то она исчезнет. – Как ты?
Плохо.
Это Ийлэ могла бы сказать и сама, но не сказала, а лишь подвинула корзину поближе. Отродье, проснувшись от голоса пса, заворочалось, заморгало и, открыв рот, издало тоненький писк.
– Есть хочет. – Райдо встал на четвереньки. – Надо покормить.
– Пусть она и кормит.
– Нет.
Райдо раздраженно оттолкнул руку щенка, но тот не обиделся, отступил, так, чтобы держаться рядом, но не мешать.
– Доктор приехал…
– Пошли его знаешь куда?
Райдо ступал осторожно, но твердо.
– Знаю, – буркнул Нат.
– Вот и пошли…
– Вам плохо.
– Мне всегда плохо.
– А сегодня особенно…
– И что?
– Ничего. – Нат нахохлился. – Вам плохо, а вы тут… торчите.